— Тогда идем. Или нет, погоди. Кажется, сейчас поведут на казнь тех несчастных, среди которых мог оказаться и ты.
В самом деле, на улице было оживление, завсегдатаи харчевни и сам хозяин поспешили к выходу — одни хотели просто взглянуть на осужденных, другие собирались идти за ними за ворота, где с утра уже сколачивали виселицу. В корчме остались только Артур с приятелями — сидели, опустив головы, не желая привлекать к себе внимание. Потом Метью поднялся.
— Идем. Конечно, лошадок наших забрали, но я сговорился с аббатом Соломоном, он выделит нам в дорогу парочку мулов. С возвратом, конечно, я ему в том поклялся. Иначе я что, даром лечил его недужных все это время?
Но Артур покачал головой.
— Прежде я должен увидеться с Милдрэд.
Они переглянулись и снова опустились на места.
— Не нужно этого делать, парень, — буркнул Метью. — Она сама сказала, чтобы ты не тревожил ее.
Артур какое-то время молчал, потом из горла его вырвался короткий сухой смех.
— Благородная леди достаточно сострадательна, чтобы спасти приговоренного к смерти, но слишком горда, чтобы снизойти до разговора с помилованным? Даже чтобы сказать последнее «Прости»? Она так дает понять, что я для нее в прошлом? Вот неблагодарная тварь! Я рисковал жизнью, спасая ее. Я порвал с Херефордом, со своим покровителем, которого ценил и уважал, от которого видел только добро. Я выполнял все ее прихоти… А эта… Вот исчадье!.. Я ненавижу ее. Зачем было меня спасать, если трудно видеть во мне просто человека… просто смертного, какому эта гордячка отказывает в последней милости — просто посмотреть в глаза. Ах да, я ведь без рыцарских шпор!.. Но что она возомнила? Да я выскажу ей все прямо в лицо. Не хочет, чтобы я тревожил ее? Да я готов плевать в ее сторону!
— Уймись, Артур! — Метью так стукнул по столу, что подскочили глиняные кружки. — Уймись, — повторил он уже тише, видя, что хозяйка харчевни и ее поваренок с интересом поглядывают в их сторону. — Вспомни, если бы не леди Милдрэд, ты бы сейчас уже бился в петле.
— Она любит тебя, Артур! — воскликнул вдруг Рис, смахивая со стола заскочившую курицу. — Очень любит. Ведь только ради тебя она пошла к этому Этелингу, мать его… И согласилась стать его невестой, только бы он пощадил тебя. Этой ночью они обручились. И теперь Милдрэд Гронвудская его невеста.
Артур молчал, бледнея на глазах. Взор его застыл, уголки губ чуть подрагивали.
— Невеста? — тихо выдохнул он.
Метью укоризненно поглядел на Риса.
— Не стоило ему говорить. Мы же условились.
— А чего он? Я видел, как по ее щекам текли слезы, когда их с Эдмундом назвали женихом и невестой, а поп Соломон все строчил и строчил условия брачного договора.
Артур по-прежнему не двигался. Метью махнул рукой хозяйке и заказал еще пива.
— Может, напоим его? — шепнул, склоняясь к Рису.
Но Артур даже не взглянул на пиво. В его душе словно шел обвал за обвалом. Хотя с чего бы? Разве он уже не смирился, что Милдрэд отвергла его? А вот и не смирился. Еще недавно… еще вчера он по-прежнему строил планы, представлял, что поедет к Плантагенету в Нормандию, напомнит обещание… И вот теперь Милдрэд невеста другого — этого коротконогого толстяка в богатой одежде. Разве такой жених подойдет удивительной красавице с глазами игривого котенка? Которая лила слезы, отдавая себя другому… чтобы спасти жизнь любимому…
Артур ничего не чувствовал, кроме отупляющей боли в груди. Такой сильной, что, казалось, во всем мире осталась только эта боль. Он не замечал, как вышел Рис, сказав Метью, что пойдет взглянуть на повешенных. Не заметил, и когда он вернулся, как потом монах отлучался, чтобы присутствовать на полуденной службе, а возвратясь, спросил, как их приятель. Рис к тому времени смотрел на неподвижного, бесчувственного Артура почти с испугом.
— Может, стукнешь его посильнее, Метью? А то он будто в соляной столб превратился.
Ну, не совсем так: когда Метью уходил, Артур сидел привалившись к стене, теперь вон оперся головой на руки, закрыв лицо волосами, и кружка перед ним пуста.
— Я влил в него пинту почти насильно, — пояснял Рис.
Однако Артур по-прежнему молчал. Мир погас для него, словно из него ушла радуга или заря.
— Где она? — спросил он наконец. — Я не стану досаждать ей. Просто посмотрю на нее. Издали… Потом мы уедем. Даю слово.
В итоге Рис вызвался проводить его. Метью отправился в аббатство подтвердить, что они не передумали брать мулов, а Рис под дождем повел Артура по мокрым улицам Бридпорта в сторону дома, снятого новым комендантом для невесты.
Они миновали деревянную башню замка Симондсбури, перешли по мосту через речку Бриди. На улицах мусор и навоз, перемешанный ногами с текущей с небес водой, превращались в клейкую жижу, но Артур словно не замечал этого. Всегда такой аккуратный, он шлепал в своих щегольских сапожках прямо по грязи; он бы и свой кожаный капюшон не набросил, если бы Рис не побеспокоился.
Однако после аббатства Серн с его толстыми побеленными стенами дальше потянулись мощеные улицы, вода и грязь стекали в центральную сточную канаву, а оттуда в реку. Именно здесь новый комендант устроил свою невесту в добротном доме с каменным фундаментом и красной черепичной крышей, украшенной сверху флюгером в виде дельфина.
— Здесь, — указал Рис. — Ее еще затемно сюда доставили. Если повезет… или если дождь окончится, твоя саксонка отправится в церковь. Но я прошу тебя, Артур…
— Можешь идти, — ответил юноша, устраиваясь под навесом противоположного дома и не сводя взгляда с окованной железными скобами двери. — Я посторожу здесь сколько понадобится, нечего и тебе тут торчать. Да говорю же, я просто взгляну на нее. И не буду больше вытворять глупостей, поверь мне.
Рис еще какое-то время топтался рядом, но места под выступом этажа здания хватало только для Артура, а тот просто застыл, удобно устроившись и не замечая, что на его приятеля хлещет вода из водосточного желоба. В конце концов Рис пообещал вместе с Метью ждать все в той же харчевне за рекой, недалеко от башни Симондсбури. Там хоть огонь горит и овсянка неплохая, — бурчал Рис, уходя и перепрыгивая через стекавшую по улице воду.
Артур ждал. Порой он замечал редких прохожих: кто-то провел козу, прошли, накрывшись плащом, двое горожан, ворчавших, что дождю конца и края не видно. Какой-то мокрый до нитки бедолага тащил по улице тачку с поклажей, проехал на ослике монах, отяжелевший от влаги капюшон которого скрывал лицо до самого тройного подбородка. Артур провожал их взглядом и снова смотрел на дом. Эдмунд Этелинг действительно выбрал для своей невесты хорошее жилье: навес крыши немного выступал вперед, оберегая стены от лившихся сверху струй. Сами стены были оштукатурены до белизны, только черные балки выступали крест-накрест. Наверху из трубы сочился тонкий дымок, значит, в доме топят, там тепло. Артур рассмотрел все узоры на вычурных деревянных ставнях, каждое окошко. Одно из них выходило на улицу на втором этаже, еще два на третьем и совсем крошечное располагалось под самой стрехой. Да, хороший дом. Изнеженная кошечка Милдрэд уютно себя чувствует в таком. Артур бы не смог ее так устроить при всем желании. Выходит, она права, что выбрала того, кто ровня ей по положению. Красивым леди в такую погоду надо греть пальчики у пылающего камина, носить мягкую удобную обувь, ступая по теплым коврикам, вкушать горячие яства. Это бережет и продлевает их красоту, это достойно их.
