Она открыла рот, словно хотела спросить что-то еще, но передумала и поджала губы. Они молча упаковали вещи. Он взял корзину, и они спустились к кабриолету. Гарри поставил корзину под сиденье и повернулся к ней, стараясь не выдать своих чувств. В последнее время в ее присутствии это удавалось ему все хуже.
Она задумчиво смотрела на него.
– Как вы думаете, кто убивает овец?
– Не знаю.
Гарри обхватил ее за талию и почувствовал ее тепло. Он подсадил ее и быстро отпустил, чтобы она не успела заметить, как его тянет к ней. Он вскочил на козлы и ослабил повод.
– Может, это Томас Грэнвиль? – сказала она.
– Почему он?
– Потому что хочет, чтобы все подумали на вас. Потому что хочет позлить отца. Потому что ненавидит запах мокрой овечьей шерсти. Не знаю почему.
Он ощущал на себе ее взгляд, но не поворачивал головы и смотрел прямо на дорогу. Эта кобыла любила показать свой норов, когда чувствовала, что ты зазевался. Гарри размышлял над словами леди Джорджины. Томас? Но зачем Томасу…
Джордж издала звук, похожий на звук пара, вырывающегося из-под крышки кипящего чайника.
– Не моя вина, что он так снисходительно обращался к вам. Я уже говорила, что не верю в вашу виновность.
Она сердито смотрела на него. Что на этот раз он сделал?
– Простите, госпожа. Я просто задумался.
– Так попытайтесь думать вслух. Я плохо переношу многозначительное молчание. Оно заставляет меня нервничать.
Его губы дернулись.
– Я буду иметь это в виду.
– Будьте так любезны.
Они проехали еще четверть мили в молчании, прежде чем она снова заговорила.
– Чем еще вы занимались в детстве?
Он удивленно посмотрел на, нее, а она на него.
– Ну, пожалуйста, расскажите. Ведь не все в вашем детстве столь секретно?
– Нет, но… это не слишком интересно. В основном я помогал отцу.
– И?… – она поощрительно наклонилась к нему.
– Мы ходили по всему владению, проверяли ловушки, отслеживали браконьеров. Одним словом, выполняли обычную для лесника работу.
Перед его глазами предстал отец, его сильные мускулистые руки, ювелирно устанавливающие ловушку. Странно. Он так хорошо помнит эти руки и почти не помнит его лица.
– И вам удавалось поймать браконьеров?
– Ну да, конечно, – ответил он и удовлетворенно заметил, что голос его звучит твердо. – Браконьеры есть везде, особенно в лесах Грэнвиля. Он так обращается со своими фермерами, что им часто приходится заниматься браконьерством, чтобы прокормить семью.
– И что делал с ними ваш отец? – Рука леди Джорджины соскользнула с колена и оказалась рядом с его ногой.
Гарри пожал плечами, продолжая смотреть вперед:
– Как правило, он старался их не замечать. Если же они начинали перебарщивать, он говорил им, чтобы они шли охотиться в другие леса.
– Но ведь это могло вызвать недовольство хозяина? Если бы он узнал, что вы не арестовываете их?
– Могло. Если бы он узнал. Но, видимо, он не узнал, – ответил Гарри. Грэнвиля интересовало совсем другое.
– Мне бы хотелось познакомиться с вашим отцом.
Гарри мог поклясться, что ее пальцы дотронулись до его ноги!
Он с любопытством посмотрел на нее:
– Познакомиться? С лесником?
– Да. Ну, а чем еще вы занимались в детстве?
Чего она хочет от него? К чему все эти вопросы? И эта рука? От ее пальцев шел такой жар, что проникал через ткань, через кожу куда-то внутрь.
– Это все, госпожа. Бродил по владению, проверял ловушки, искал птичьи яйца…
– Птичьи яйца?
– Ну да, – ответил он и посмотрел на ее руку. – Я коллекционировал птичьи яйца.
Она была удивлена и, видимо, не заметила его взгляда.
– Но где вы их искали?
– В гнездах.
Это ее явно озадачило, поэтому он решил объяснить:
– Ты наблюдаешь весной за птицами. Запоминаешь, куда они летают. Рано или поздно все они возвращаются к своим гнездам. Галки вьют гнезда в печных трубах, ржанки в вереске, голуби на ветвях деревьев, а дрозды в кустарниках. Их гнезда имеют форму чаши. Ты наблюдаешь и ждешь. И если ты достаточно терпелив, то обязательно найдешь гнездо с яйцами. И тогда можно взять одно.
– Только одно?
Он кивнул:
– Да, только одно. Отец говорил, что забирать все яйца из гнезда – это грех. Я наблюдал за птицей и медленно, очень медленно подкрадывался все ближе, пока не оказывался у самого гнезда. Как правило, мне приходилось ждать, когда птица улетит из гнезда. Но иногда мне удавалось вытащить яйцо прямо из-под птицы.
– Неужели, правда? – Она смеялась, и в уголках ее голубых глаз образовались морщинки. Сердце Гарри сжалось. Ему было все равно, зачем она задает все эти вопросы, – пусть задает.
– Вы шутите надо мной!
– Нет, это правда, – ответил он, и губы его растянулись в улыбке. – Я запускал руку прямо под птицу, чувствовал пальцами ее теплое пульсирующее тельце. И вытаскивал одно из яиц, которые она высиживала.
– Серьезно?
– Абсолютно.
– Вы наверняка снова меня разыгрываете, но я почему-то вам верю, – она покачала головой. – Но что вы делали с этими яйцами? Ели?
– Съесть яйца! Никогда в жизни! – он расширил глаза в священном ужасе и снова рассмешил ее. Ему было это приятно и в то же время удивительно. Этот глупый разговор не походил ни на какой другой. Мужчины воспринимали его слишком серьезно. Женщины почти боготворили. Никто не хихикал над тем, что он говорит, и не пытался…
– Так что же вы делали с этими яйцами? – повторила она. Глаза ее продолжали смеяться.
И тут одна мысль поразила его. Он даже чуть не выругался. Неужели леди Джорджина – дочь графа, черт побери, – кокетничает с ним? Ему, наверное, снится.
– Я брал иголку, делал крошечные дырочки с двух сторон и выдувал яйцо. Над моей кроватью висела полка с целой коллекцией яиц – коричневых, белых и нежно-голубых. Таких же голубых, как… – Он не закончил. Голубых, как ваши глаза, хотелось ему сказать. Но он вовремя остановил себя. Она хозяйка, а он ее слуга. Об этом нельзя забывать. Разозлившись на себя, он снова уставился на дорогу.
Казалось, она не заметила этой заминки.
– У вас сохранилась коллекция? Мне бы хотелось посмотреть.
Внезапно за поворотом Гарри увидел, что дорога перекрыта поваленным деревом.
– Та-ак… – мрачно протянул он. На такой узкой дороге развернуть кабриолет было практически невозможно. Но что это?
Из-за кроны поваленного дерева появились четверо. Все огромного роста, сильные, злобные, и у каждого в руке нож.
Гарри Пай героически попытался развернуться. Джордж закричала. Кабриолет застрял на слишком узкой дороге, и вот уже их окружили. Одного мистер Пай ударил ногой в грудь. Двое других стащили его вниз. Четвертый со всего размаху нанес ему удар в челюсть. О господи! Они убьют его. Джордж подавилась собственным криком. Испуганная лошадь вставала на дыбы, повозку трясло. Бедное глупое животное порывалось куда-то бежать, хотя бежать было некуда. Джордж наклонилась за поводьями, проклиная все на свете, и ударилась о сиденье головой.
