— Да где же здесь сплетни? — наморщила она лоб. — Все как было говорю. Это тебе всякий подтвердит.
— Да я и спрашивать не буду.
— А это уж твое дело. Только за Агриппиной я сейчас пошлю.
— Так уж давно послала бы. А то чешешь языком, душа моя, а дочь тут от боли корчится.
— Отправьте за ней, маман, — прошептала Сашенька. — Скорее…
* * *
Агриппина Максимова была не просто знахаркой. Будучи родом из глухой чувашской деревушки, в Петербурге она получила такую славу, что, пожалуй, только царская семья не обращалась к ней за помощью. Агриппина была потомственной колдуньей. Она переняла секреты матери и бабушки, но не захотела смириться с их участью деревенских ворожеек. Еще в юности она ощутила в себе желание устроить свою жизнь более комфортно и подалась в город.
Вначале, пробуя свои силы, Максимова осваивала маленькие города, где без труда находила клиентов. Людей, надеющихся на чудо, везде предостаточно. Тем более Агриппина действительно обладала тайными знаниями и шарлатанкой не была. Традиции ее рода запрещали излечивать людей за деньги. Но ничто не мешало Агриппине принимать подарки от благодарных клиентов. Знатные дамы щедро одаривали ее. Кто брошку с рубинами преподнесет, кто — браслетик золотой. Что-то она продавала, дабы обеспечить себе безбедное существование, что-то хранила на «черный» день. Хотя исключительная интуиция знахарки и подсказывала, что такого дня в ее жизни не будет. Людям всегда будет необходима помощь в делах сердечных и спасение от хворей.
Поэтому, когда за Агриппиной прислали из дома Микульчиных, она с трудом выкроила время, чтобы нанести им визит. Но пошла потому, что Анна Владимировна всегда была щедра к ней.
Встретив знахарку на пороге, Микульчина заговорила о больном зубе дочери, но Агриппина с первого взгляда поняла, что дело тут вовсе не в этом. Нет, не зуб лишил покоя эту хорошенькую девушку с пылающими щеками.
— Матушка, вы нас оставьте одних, — попросила Агриппина хозяйку, и Анна Владимировна без возражений подчинилась.
Этой женщине Микульчина доверяла, ведь ей и самой не раз доводилось делиться с Агриппиной секретами, которым, не дай Бог, дойти до чужих ушей. Один раз даже от нежелательной беременности пришлось избавляться. Сергей Васильевич, к счастью, так ничего и не заподозрил…
Когда мать вышла из комнаты, Саша принялась разглядывать ворожею с некоторым недоверием: обыкновенная тетка, нескладная, тощая, в какой-то нелепой шляпке. По виду — типичная старая дева. Неужели она способна читать человеческие души? Трудно поверить.
Но, заговорив, Агриппина тут же озадачила девушку.
— Любовь — вот ваша зубная боль, Александра Сергеевна, — без усмешки сказала ворожея.
Сашенька так и отпрянула.
— Откуда вы знаете?
— Милая вы моя! Скольких я девиц и замужних дам лечила от этой болезни, и не пересчитать.
Поднявшись, Саша нервно прохаживалась по комнате, то сжимая, то разжимая руки. Она упорно избегала смотреть Агриппине в лицо. Сашеньке не верилось, что та может видеть ее насквозь и при этом не осуждать. Более того, скользнув по ней взглядом, девушка увидела, что эта загадочная женщина смотрит на нее устало и понимающе.
Агриппина попросила девушку сесть рядом и взяла ее руку. Пальцы у ворожеи оказались неожиданно тонкими, чуткими, как у пианистки. Прикрыв глаза, она чуть наклонила голову вправо, будто прислушивалась к тому, что было скрыто от обычных людей.
— Двое мужчин, — тихо произнесла Агриппина. — К одному тянется душа, к другому тело.
Сашенька даже зажмурилась от стыда, но ворожея произносила слова так бесстрастно, что девушка снова расслабилась.
— Тот, что постарше, любит вас, Александра Сергеевна. Только больно страшится своей любви. Что-то темное у него связано с этим чувством. — Она немного помолчала, будто прислушиваясь, потом уверенно добавила: — Схоронил он свою любовь. Больше у вас, матушка, нет соперниц.
— Соперниц? — удивилась Сашенька. — Да его жена и не была мне соперницей.
— Но могла быть, если б жива осталась. Ведь этот человек в любом случае полюбил бы вас, если б встретил. Только встретиться вряд ли суждено было бы. — Агриппина протяжно вздохнула.
«Переживает она, что ли, за каждого, кому судьбу говорит? — не поверила Саша. — Так ведь изведешься, пожалуй».
Агриппина между тем продолжила:
— А у молодого сердце холодное. Страсти вспыхивают в нем внезапно, а гаснут еще быстрее. Но если зацепит его обида, он может и отомстить.
— У меня пропало одно письмо, — с трудом выговорила Сашенька, опустив голову, хотя Агриппина по-прежнему сидела с закрытыми глазами. — Это очень… личное письмо. Но я не успела его передать…
— Ночью, — перебила ее ворожея. — Он прокрался в ваш дом ночью. Надеялся, что все уже спят… И вы тоже.
Сашенька воскликнула в ужасе:
— Он намеревался овладеть мною сонной?!
— Да уж всяко проснулись бы, поди… Только когда он приблизился к вашей двери, увидел, что свеча горит и вы не спите. Так и стоял за дверью, пока вы писали.
— И видел, куда я спрятала это письмо.
— Какой-то ящик…
Подскочив, девушка прошептала:
— Комод! Да кто же это был? Скажите мне, Бога ради! Скажите скорее!
Агриппина настойчиво схватила ее за руку:
— Он высок, красив, у него густые волосы, он… молод…
— Дмитрий! — Саша упала на стул.
— Имени не скажу, врать не буду. Но пробрался он в ваш дом, одержимый желанием овладеть вами.
— О Боже! — Сашенька зажмурилась от стыда.
Открыв глаза, Агриппина сочувственно улыбнулась и выпустила ее руку.
— Так ведь вы и призывали его, Александра Сергеевна.
— Я? Призывала? Да что вы такое говорите?
— Разве не с ним вы проводили время во снах, предаваясь самым смелым ласкам? Вам хотелось, чтобы то же самое повторилось наяву, и молодой человек распознал ваш зов.
— Не может быть, — прошептала Сашенька растерянно.
— Милая вы моя, чего только не бывает в жизни.
Саша бросилась к ней.
— А что теперь? Что он собирается сделать с этим письмом?
Опять сжав ее руку, Агриппина погрузилась в себя.
— Что сделает — пока трудно сказать. Но сейчас я чувствую в его душе настоящую бурю. Он гневается на вас.
— Гневается…
Голос гадалки набирал мощь, в нем звенела пугающая Сашеньку сила.
— Его душа жаждет мести! Хотя он не до конца понимает, что именно вы в своем письме описывали! — Внезапно она успокоилась. — Но вы можете не волноваться. Он сжег его.
— Сжег? — Саша едва не запрыгала от радости.
