— Кнут? — удивилась Кейт. — Что за имя такое?
— Это не имя, а прозвище: очень уж он лихо управлялся с кнутом. Погоняя четверку, например, мог смахнуть муху с уха передней лошади — так что упряжка даже с шага не сбивалась.
— Полезное занятие, ничего не скажешь!
— Да, я тогда им искренне восхищался. Ах, какой я был глупец! Мне даже не приходило в голову выяснить у Фрэнка, чем занимаются все эти люди… Первый месяц я почти не отлучался из лагеря. Я еще не вполне оправился и из-за слабости почти ничего не мог делать, разве что кашеварить да ходить за лошадьми. Но время шло, и однажды Кнут решил взять меня с собой.
Патрик умолк и невидящими глазами уставился в пустоту. Он заметно осунулся — видно, воспоминания, несмотря на давность лет, все еще терзали его.
— Патрик, — тихо позвала Кейт, когда молчание слишком затянулось.
В первую секунду Патрик словно бы не мог сообразить, где он, но постепенно его взгляд снова сосредоточился на лице сестры.
— Ах да, извини. Ты когда-нибудь слышала о так называемых «Квантрилльских мстителях», партизанах-конфедератах?
— Да.
— У Кнута Джонсона была, по сути, та же философия, только по другую сторону фронта. Он объявил всех, кто сочувствовал южанам, врагами Соединенных Штатов. А раз так, то с ними можно делать все что вздумается. В тот день он собирался совершить налет на два небольших городка, в которых, как ему донесли, имелись сторонники Конфедерации. И я, дурак, ведать не ведал, что у него на уме, — пока мы не въехали в город и не открыли огонь. Они вели себя как звери, Катарина, и к политике все это не имело никакого отношения. На моих глазах человек, которого я знал — вернее, считал, что знаю, — изнасиловал девочку, а потом застрелил ее в упор. — Он обессиленно провел рукой по лицу. — Я бежал без оглядки. Не помню теперь, сознавал я или нет, куда бегу, но в конце концов я добрался до соседнего городка и успел предупредить шерифа, что Кнут направляется к ним. Когда появились налетчики, весь город уже поджидал их. Фрэнк… — Патрик зажмурился и судорожно сглотнул. — Пуля угодила ему в грудь, и он умер… чуть не у самых моих ног.
— Ох, Патрик…
— Кнуту и еще нескольким головорезам удалось уйти. Я уже думал, что со всем этим покончено, но я ошибся. Вскоре Кнут меня нашел. Его сообщники привязали меня к дереву, и он начал стегать меня своей проклятой плеткой…
— Нет! — Кейт в ужасе зажала рот рукой.
Патрик, кажется, совершенно забыл о сестре и смотрел куда-то сквозь нее.
— Порой я даже жалею, что он не прикончил меня в ту ночь, — кто-то его тогда спугнул. С тех пор он вот уже шесть лет преследует меня, и шесть лет я ускользаю от него — но в конце концов он опять появляется.
— Но почему? Неужели он столько лет таит на тебя злобу?
— Это не просто злоба. Это — месть. Он считает меня виновным в смерти брата.
— Мне жаль, что жизнь обошлась с тобой так жестоко.
Патрик взглянул на нее и прищурился.
— Что ж, во всем есть и свои плюсы. Зато я много где побывал и многое видел. К тому же эта вечная гонка превратилась для меня в своего рода игру. — В карих глазах Патрика мелькнула хитроватая усмешка. — По-моему, на этот раз ему трудновато будет меня выследить. Вряд ли он додумается искать меня под самым носом у героя — конфедерата.
— Но, Патрик…
— Ай, Катарина, ты за меня не боись! — с неожиданным ирландским акцентом перебил он. — Уж как-нибудь да я за себя постою!
— Забавно, как твое ирландское подвывание то появляется, то исчезает, — улыбнулась она, но тут же спохватилась. — Но будь осторожнее, прошу тебя.
— Так я и дался в руки какому-то там Кнуту, держи карман шире! — Он крепко обнял ее и уже без всякого акцента сказал: — Не волнуйся. Если мне придется неожиданно исчезнуть, я как-нибудь дам тебе знать.
— Только смотри… — Она вдруг умолкла, услыхав испуганный крик Коула.
— Боже, что там у них случилось?.. — И, торопливо поцеловав брата, она приподняла подол юбки и побежала в ту сторону, откуда доносились сердитые крики мула.
Джонатан с досадой швырнул газету на стол. Последние пятнадцать минут он тупо глядел в одну и ту же страницу, но так ничего и не понял.
И с чего это Кейт так взбеленилась? Он ведь всего-навсего хотел дать ей добрый совет. Он не делал ничего дурного… Он, черт побери, даже пригласил Клея в дом, чтобы тот мог «продолжить знакомство»!
Безуспешно пытаясь заглушить в себе угрызения совести, Джонатан допил свой кофе. Что на него накатило в тот момент, когда они с Клеем вошли в кухню, а из его спальни появилась Кейт? Ни с того ни с сего Клей вдруг ему решительно разонравился. Не вмешайся он, Джонатан, вовремя, Кейт, глядишь, уже растаяла бы как свечка перед этим щеголем — если еще не растаяла.
Разумеется, говорил себе Джонатан, ей неприятно, что он вмешивается в ее дела, — но ведь он всего-навсего хотел оградить ее от опытного обольстителя, с какими ей наверняка не приходилось сталкиваться. Ясно же, что никакой такой «умудренности», несмотря на ее недолгое пребывание в «Золотой шпоре», у нее нет. Имей она хоть каплю здравого смысла, она бы прислушалась к советам старшего, а не вылетала из дома, как пробка из бутылки…
Джонатан поднялся, но в этот момент взгляд его упал на оставленную на столе посуду. Смутно надеясь хоть этим умилостивить Кейт, он опустил тарелку с чашкой в посудный котел. Случись Чарли в этот момент быть на кухне, он, пожалуй, решил бы, что его компаньон свихнулся.
Джонатан и сам не понимал, отчего он вдруг так разволновался. Он что, боится, что Клей вскружит ей голову и умыкнет ее? «Вот ведь проклятая баба!» — выругался он про себя. За какие-то несколько недель он к ней ужасно привык.
Ему нравилось приходить в чисто прибранный дом, где его ждал вкусный горячий ужин. Сказать по чести, не меньше ужина ему нравилась ее веселая болтовня за столом и эти восхитительные светло-карие глаза, в которых отражалось ее настроение. Когда она сердилась, в них вспыхивали коричневые искорки, но в минуты радости глаза ее неожиданно зеленели, и наблюдать за этим было так же забавно, как следить за волной ее румянца.
— Миссис Мерфи! Миссис Мер… Па! — В дом ворвался бледный, с расширенными глазами, Коул. — Крутолобый скинул Леви в ручей! Я вытащил его на берег, но он не шевелится!..
Джонатан отшвырнул посуду и вместе с Коулом бросился за дверь. В это время Кейт уже подбегала к ручью. Не обращая внимания на юбки, задравшиеся выше колен, она со всех ног мчалась к Леви, без чувств распростертому на земле. Когда подбежал Джонатан, она, стоя на коленях, уже склонилась над мальчуганом.
— Леви!.. Леви, миленький, ну открой глаза!.. — Кейт в отчаянии теребила его руку, по лицу ее текли слезы. — Слава Богу, что вы здесь! — обернулась она к Джонатану. — Нужна какая-нибудь мокрая тряпка, скорее!
