Вечером того же дня, когда Реция и Сирра давно уже спали, к берегу недалеко от дома Кадиджи подошла лодка. Из нее вышел толстый турок, богато одетый и со множеством колец на руках.
На всей фигуре его лежал отпечаток напыщенной гордости.
Вслед за ним из лодки вышли еще двое, из них один был, очевидно, раб толстого турка, а другой носил ливрею слуг принца Юсуфа.
– Джем! Это и есть дом галатской гадалки? – спросил турок своего раба.
С этими словами Брусса, так как это был не кто иной, как торговец невольниками, указал пальцем на дом Кадиджи.
– Да, господин, это ее дом! – отвечал раб.
– Тут-то ты и видел красивую женщину?
– Да, она стояла тут на балконе. У нее на руках был, как мне показалось, ребенок. Впрочем, этого я не мог хорошо разглядеть.
– Но хорошо ли ты видел женщину?
– Да, господин. Она прекрасна, как роза! Ее глаза блестели, как звезды! – отвечал Джем.
– А ты, Фазиль, узнал ее? – спросил Брусса другого своего спутника.
– Да, я узнал ее, это была Реция, красавица Реция, к которой мой господин давно уже чувствует любовь.
– Принц не мог найти ее?
– Да, насколько я знаю, все его поиски были безуспешны. Но я уверен, что принц все еще любит ее и, чтобы овладеть ею, не остановится ни перед чем.
– В таком случае, необходимо захватить эту женщину, чтобы оказать услугу принцу.
– За которую он щедро вознаградит. Принц не пожалеет денег!.. А ведь если бы не я, ты ничего не знал бы о прекрасной Реции, – заметил Фазиль.
– Другими словами, это значит: Брусса, заплати мне за мою помощь! Не так ли?
Джем и Фазиль засмеялись.
– Да, – сказал последний, – я думаю, что мне перепадет что-нибудь.
– Будь спокоен на этот счет, но только ты должен, разумеется, помочь мне овладеть Рецией.
– Для этого-то я и здесь, Брусса! Джем и я, мы проберемся в дом и похитим красавицу.
– А если старая гадалка станет шуметь и поднимет тревогу?
– Мы ее свяжем тогда! В темноте она нас не узнает, да если бы даже и узнала, то и тогда тебе нечего бояться, так как ты исполнишь сердечное желание принца, и он не откажет тебе в защите.
– Эта женщина должна быть довольна! – заметил Джем. – Сколько других желали бы быть на ее месте! Все будут ей завидовать.
– Ступайте же за ней, – сказал Брусса. – Я буду ждать вас в лодке.
Джем и Фазиль повиновались и осторожно направились к дому гадалки.
Когда дело шло о выгоде, оба они не имели себе равных по ловкости и решительности.
Дверь дома Кадиджи была заперта, но дерево, из которого она была сделана, было так старо и гнило, что Джем без труда одним напором плеча сломал ее. Стук был так невелик, что ни Реция, ни Сирра не проснулись.
Войдя в дом, Фазиль и Джем зажгли маленькую лампу и тщательно осмотрели весь нижний этаж дома.
– Старухи нет дома, – заметил Фазиль, – но Реция должна быть здесь.
– Я видел ее на балконе, – сказал Джем, – верно, она живет там, наверху, под крышей. Надо подняться туда.
– Хорошо, но оставь лампу здесь и пойдем как можно осторожнее.
Сирра и Реция спали крепким сном, не подозревая о приближении опасности.
В маленькой комнатке под крышей было почти совсем темно, так как свет мог проникать в нее только через узкое отверстие в стене.
Осторожно поднявшись по лестнице, Фазиль и Джем проникли в тесную комнату под крышей, и последний, глаза которого уже привыкли к темноте, тотчас же увидел спящих.
Джем указал на Рецию и на себя, потом на Сирру и Фазиля.
Фазиль кивнул головой в знак согласия, и оба осторожно поползли к своим жертвам.
Послышался слабый крик и шум короткой борьбы.
Реция и Сирра были связаны прежде, чем они успели прийти в себя. Затем им завязали обеим рты, чтобы их крики не привлекли чьего-нибудь внимания; Сирра и ребенок были брошены на солому, а пораженная ужасом Реция перенесена в лодку, которая тотчас же отъехала от берега.
Как мы уже видели, ужас объял Мансура и его спутников, когда обрушились камни со свода, потрясенного взрывом.
Мансур первый опомнился, и к нему тотчас же вернулось его обычное присутствие духа.
Осмотрев разрушение, причиненное обвалом, он подумал, что ему можно будет с помощью дервишей разобрать камни, закрывавшие проход, и таким образом прочистить себе дорогу на свободу.
Но он не заметил всей величины опасности!
Он не видел, что весь проход был завален камнями, далеко превосходившими размерами те, которые лежали внутри пирамиды.
– Надо приняться за работу! – сказал Мансур-эфенди, обращаясь к дервишам. – Возьмите ломы и попытайтесь разобрать камни, завалившие выход.
И в то время как дервиши и Лаццаро при свете двух ламп начали расчищать проход, сам Мансур, взяв третью лампу, направился в глубь камеры.
Там, где прежде был камень, падение которого было причиной обвала, зияло темное отверстие. Было очевидно, что далее находились другие камеры пирамиды.
Мансур заглянул в отверстие и увидел, что за ним было довольно большое пространство, посреди которого стояли каменные саркофаги.
Не там ли было сокрыты и сокровища калифов? Мансур не сомневался, что он нашел путь к сокровищам, все поиски которых были до сих пор бесплодны, потому что никто не решался взорвать стену или эта мысль никому не приходила в голову.
Он радовался уже огромным успехам, которых достигнет благодаря обладанию этими несметными богатствами.
Вдруг у него мелькнула неожиданная мысль – что, если Кадиджа и Лаццаро найдут свою смерть внутри пирамиды? Их помощь становилась теперь бесполезной, и в то же время они были опасны, так как знали о существовании сокровищ.
Но как этого достичь? Их не могли задавить камни, так как более уже ничего не осыпалось со сводов и никакая сила на земле не могла принудить дервишей заложить новую мину.
В эту минуту к Мансуру подошел один из дервишей.
– Приди и взгляни сам, мудрый Баба-Мансур, – сказал он, – обломки камней засыпали весь проход, кажется, там все обрушено!
Искаженное ужасом лицо дервиша показывало, какое отчаяние и страх овладели спутниками Мансура-эфенди.
– Отчего ты дрожишь? – спросил Мансур.
– О! Мудрый и могущественный Баба-Мансур, мы погибли! Ничто не может спасти нас!
– Чего же ты боишься? – продолжал Мансур. – Ты боишься смерти, маловерный?
– Не гневайся на меня, великий шейх! Я боюсь не смерти, но жизни до смерти.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мы отделены от всего света, мудрый шейх, и даже твоя воля будет не в силах уничтожить преграду, закрывшую нам путь к спасению. Мы обречены на медленную смерть от голода и жажды. Я не боюсь смерти, но дрожу при мысли о предсмертных мучениях, которые нам предстоят!
