– Что ж, как хочешь. – Кэтрин нисколько не обиделась, она прекрасно понимала, что есть вещи, которые человек должен хранить в тайне.
Доминик же вновь заговорил:
– После ухода из дома я близко сошелся с несколькими знакомыми, которые стали моими благодетелями. Эти люди очень многому меня научили. Даже играть в карты, пьянствовать всю ночь напролет и соблазнять женщин.
Кэтрин тихонько засмеялась.
– Если я когда-нибудь познакомлюсь с этими благодетелями, то непременно поздравлю их с прекрасно выполненной работой. Судя по всему, последний урок ты неплохо усвоил.
– О, моя дорогая, я замечательно его усвоил, и тебе еще предстоит в этом убедиться. – Он пристально посмотрел ей в глаза, потом продолжил: – А что до благодетелей, то не сомневайся, ты обязательно с ними познакомишься. Человек, с которым я сошелся ближе всех, – это барон Адриан Мелвилл. Мы с ним договорились, что он приедет навестить меня недели через полторы. Я написал ему и пригласил навестить нас и Лэнсинг-Сквере. Написал, как только ты дала согласие выйти за меня.
– Я постараюсь принять барона как можно лучше, – пообещала Кэтрин. Немного помолчав, она вновь заговорила: – Хорошо, конечно, что у тебя нашлись друзья, но все равно тебе, наверное, было трудно. В таком юном возрасте – и вдруг оказаться без поддержки близких.
Доминик отрицательно покачал головой, хотя в душе не мог не признать: в замечании Кэтрин много правды. Жизнь его была очень одинокой, пока он не научился не чувствовать себя отверженным. И теперь он знал себе цену и не сомневался в собственных силах.
– Все это не имеет значения, Кэт.
– Нет, имеет! – возразила она с горячностью. – Я по собственному опыту знаю, как страшно остаться одной на свете.
– Действительно знаешь? – Доминик вдруг понял, что жена каким-то непостижимым образом заставила его рассказать слишком много. Да, он вовсе не собирался говорить то, что сказал.
Лицо Кэтрин внезапно исказилось. Едва заметно кивнув, она проговорила:
– Да, знаю. Мои родители погибли, когда мне было всего тринадцать лет.
Он взглянул на нее с сочувствием:
– Прости, Кэт. Я не знал.
Почему-то он все время полагал, что под крыло своих малоприятных опекунов Кэтрин попала совсем недавно. А теперь он живо представил ее тринадцатилетней девочкой, оставшейся без родителей, и образ этот затронул в его сердце какую-то тайную струну. Взяв жену за руку, Доминик легонько пожал ее, как бы давая понять, что он прекрасно все понимает.
– Разумеется, не знал, – кивнула Кэтрин. – В конце концов, если не считать информации о наших с тобой любимых цветах, мы и в самом деле ничего друг о друге не знаем.
Какое-то время он просто смотрел на нее, и на сей раз она не потупилась под его взглядом, хотя в глазах ее была душевная боль. Конечно же, эти последние несколько дней дались ей нелегко, и теперь, когда все закончилось, ему захотелось успокоить жену, дать понять, что все в ее жизни изменится к лучшему. Разумеется, он не будет преданным ей душой и телом, но все равно ему хотелось, чтобы она чувствовала себя в безопасности и знала, что в его доме с ней ничего плохого не случится.
Перебравшись на ее сторону, Доминик сел рядом с ней и осторожно убрал с ее плеча локон, выбившийся из прически.
– Поверь, Кэт, со временем все изменится. Изменится, когда мы лучше узнаем друг друга.
Он медленно поднял руку и провел ладонью по ее щеке. Веки ее затрепетали, и глаза закрылись – она как бы смирялась со своей участью.
«Я должен ее поцеловать, – подумал Доминик. – Да, именно должен…»
Он осторожно привлек жену к себе и, заключив в объятия, коснулся губами ее губ. Она тихонько всхлипнула, и руки ее обвили шею Доминика. С каждым мгновением его поцелуй становился все более страстным, и Кэтрин все сильнее воспламенялась. С губ то и дело срывались тихие, как вздох, стоны, и с каждым стоном она оказывалась все ближе к тому повороту, после которого повернуть обратно уже не сможет.
Однако Доминику не хотелось, чтобы свой первый любовный опыт его жена приобрела в тряской карете, в которой к тому же гулял сквозняк. Впрочем, это не означало, что он вовсе не должен был к ней прикасаться. Нет, он вполне мог поласкать ее немного, чтобы дать ей представление о грядущих наслаждениях.
Тут руки ее вдруг соскользнули с его шеи и легли ему на грудь. Он сначала подумал, что Кэтрин собралась оттолкнуть его, как отталкивала уже не раз, но она сунула руки ему под сюртук, туда, где пылало пламя. Доминик мог бы поклясться, что жена при этом даже замурлыкала от удовольствия.
Стараясь не терять голову, он провел ладонью по ее бедру. Кэтрин ахнула, однако не отстранилась. Доминик замер на мгновение, а затем вновь впился поцелуем в ее губы. Он целовал жену и ласкал, пока ноги ее немного не раздвинулись. Тогда ладонь его легла меж ее ног, и он даже сквозь ткань платья ощутил исходивший от нее жар.
Кэтрин громко вскрикнула и тотчас же отстранилась. Тяжело дыша, она уставилась на него словно в изумлении. Глаза ее были влажными от желания, но в них была и настороженность. «Впрочем, ничего удивительного, – подумал Доминик. – Новое всегда пугает».
– Не бойся, я не сделаю тебе больно, – прошептал он, легонько целуя жену в губы.
Но она решительно покачала головой:
– Этого ты не можешь обещать мне, Доминик.
Он едва заметно нахмурился и пристально посмотрел на нее. Почему Кэтрин так сказала? Было совершенно очевидно, что она имела в виду вовсе не ласки и поцелуи. Неужели она в самом деле считала, что он способен причинить ей боль?
Он уже собрался задать жене этот более чем уместный вопрос, но тут карета начала замедлять ход, затем остановилась и качнулась – это возница стал слезать с козел. Доминик с неохотой вернулся на свое место напротив Кэтрин. Она расправила юбку и уставилась в пол.
– Гостиница, мистер Мэллори, – сказал возница, открывая дверцу.
Доминик некоторое время не сводил с жены глаз. Потом сказал:
– Спасибо, я сам помогу миссис Мэллори выбраться из кареты. А вы займитесь багажом.
– Да, сэр, – кивнул возница. Он тут же отошел, оставив дверцу открытой.
– Кэт, ты готова? – спросил Доминик. Он вдруг подумал о том, что под крышу этой гостиницы они с женой войдут почти чужими людьми, но к утру уже будут знать друг друга гораздо лучше.
– Но здесь только одна кровать, – прошептала Кэтрин, покосившись на мужа.
А жена хозяина гостиницы тем временем показывала им обстановку.
– Это у нас самая лучшая комната, – с улыбкой говорила хозяйка. Она была довольна, что у них в гостинице остановились такие гости, и ей хотелось произвести на них впечатление. Впрочем, Кэтрин она почти не замечала, зато не сводила глаз с ее мужа и постоянно улыбалась ему. – Да-да, это самая лучшая комната, – продолжала хозяйка. – Знаете, как только ваша карета прибыла, я сразу приказала отнести вам поднос с едой и вином. Не желаете ли еще чего-нибудь?
