Ничего подобного его мать не говорила. Может быть, потому, что в Бриджертон-Хаусе ко всем слугам относились с уважением, а те, в свою очередь, были искренне привязаны к семье. Но Бенедикт все равно кивнул.
– Когда-нибудь я вышвырну эту Софи из дома, - сказала графиня. - Ничего толком сделать не умеет!
Бенедикт почувствовал к бедняжке Софи жалость. Однако он пришел сюда вовсе не за тем, чтобы обсуждать с леди Пенвуд ее прислугу, и, решив перевести разговор на другую тему, указал на чайник.
– Полагаю, чай уже заварился?
– Да, конечно, - спохватилась леди Пенвуд и, улыбнувшись, спросила:
– Вам с молоком и с сахаром?
– С молоком, но без сахара.
Пока графиня разливала чай, на лестнице послышались шаги, и Бенедикт почувствовал, как сердце его взволнованно забилось. С минуты на минуту в комнату войдут дочери графини, но только одна из них окажется таинственной незнакомкой с бала-маскарада. Лица ее он практически не видел, но помнил, какого она роста и телосложения, и был уверен в том, что у нее длинные светло-каштановые волосы.
Он наверняка ее узнает, иначе и быть не может. Но когда в гостиную вошли две девушки, он тотчас же понял, что ни одна из них не была той, о которой он грезил наяву каждую минуту. У одной волосы были слишком светлые, держалась она слишком надменно и неестественно. В общем, холодная и не слишком приятная особа. Другая показалась Бенедикту более приятной, однако искал он явно не ее: слишком полная для его таинственной незнакомки, а волосы совсем темные.
Бенедикт изо всех сил скрывал разочарование. Пока его представляли девицам, он улыбался, потом галантно поцеловал у одной и у другой ручку, пробормотав какую-то чепуху о том, как он счастлив с ними познакомиться. После чего сделал вид, что толстушка ему понравилась больше, только потому, что ее мать явно обожала другую дочь.
Такие матери, как леди Пенвуд, не заслуживают этого звания, решил Бенедикт.
– А у вас есть еще дочери? - спросил он леди Пенвуд, когда с представлениями было покончено. Та бросила на него странный взгляд.
– Конечно, нет, иначе я бы их привела с вами познакомить.
– Просто я подумал - быть может, у вас есть еще младшие дочери от брака с графом.
Леди Пенвуд покачала головой:
– Господь не осчастливил нас с лордом Пенвудом детьми. В результате фамильный титул, к сожалению, ушел из семьи.
Бенедикт не мог не заметить, что графиня была скорее раздражена, чем опечалена этим обстоятельством.
– А у вашего мужа были братья или сестры? - спросил он. Может быть, таинственная незнакомка доводилась Ганнингуорту племянницей?
Графиня бросила на него подозрительный взгляд, и вполне заслуженный, решил Бенедикт: подобные вопросы не принято задавать во время первого визита.
– Само собой разумеется, у моего покойного мужа не было братьев, иначе титул не ушел бы из семьи.
Бенедикт понимал, что ему следует держать рот на замке, но что-то в этой женщине настолько раздражало его, что он не удержался и заметил:
– У него мог быть брат, который умер раньше.
– Такого брата у него не было.
Розамунд и Пози с величайшим интересом следили за обменом любезностями, вертя головами то вправо, то влево - то на Бенедикта, то на мать.
– А сестры? - не отставал Бенедикт. - Я спрашиваю лишь потому, что сам я из большой семьи. - Он кивнул в сторону Розамунд и Пози. - И я подумал, что, быть может, у ваших дочерей есть кузены или кузины. Тогда они бы не чувствовали себя такими одинокими.
Бенедикт и сам понимал, что объяснение не из лучших, однако другого он не придумал - пускай довольствуются этим.
– У него была одна сестра, насколько я помню, - ответила графиня презрительно, - но она всю жизнь прожила одна да так и умерла старой девой. Она была глубоко верующей и целиком посвятила себя благотворительности.
Что ж, следовательно, здесь ему искать нечего.
– Мне очень понравился вчера ваш бал-маскарад, - вдруг раздался голос Розамунд.
Бенедикт с изумлением взглянул на нее. Девушки все время молчали, так что он о них даже забыл.
– Этот бал давала моя матушка, - ответил он. - Я в его подготовке не принимал никакого участия. Но я с удовольствием передам ей ваши слова.
– Я была бы вам очень признательна, - проговорила Розамунд. - А вам понравился бал, мистер Бриджертон?
Прежде чем ответить, Бенедикт несколько секунд внимательно смотрел на нее. Взгляд у нее был жестким, как будто она хотела его в чем-то уличить.
– Весьма, - ответил он наконец.
– Я обратила внимание на то, что вы много времени провели с одной дамой, - не отставала Розамунд.
– Вот как? - пробормотал Бенедикт.
– Она была в серебристом платье. Кто эта особа?
– Таинственная незнакомка, - ответил Бенедикт с загадочной улыбкой. Ни к чему им знать, что она и для него так и осталась незнакомкой.
– Но нам-то вы можете открыть ее имя, - заметила леди Пенвуд.
Бенедикт лишь улыбнулся и встал. Здесь он больше ничего не узнает.
– К сожалению, я должен идти, - учтиво проговорил он, отвесив изящный поклон.
– Вы так и не взглянули на ложки, - укоризненно проговорила леди Пенвуд.
– В другой раз, - ответил Бенедикт. Он не сомневался, что матушка не ошиблась и герб на перчатке действительно фамильный герб семейства Пенвуд. Кроме того, он чувствовал, что если пробудет в компании малоприятной графини Пенвуд еще хоть немного времени, его стошнит.
– Очень рад был с вами познакомиться, - солгал он.
– Мы тоже, - ответила леди Пенвуд и поднялась, чтобы проводить Бенедикта до двери. - Жаль только, что вы пробыли у нас так мало времени.
Бенедикт не удосужился ей снова улыбнуться.
***
– Ну и что бы мог значить этот его визит, как ты считаешь? - спросила Араминта, когда за Бенедиктом Бриджертоном закрылась дверь.
– Я считаю… - начала было Пози, но мать резко оборвала ее:
– Тебя я не спрашиваю!
– Значит, нужно было обращаться к Розамунд, - буркнула Пози обычно не позволявшая себе подобных выпадов.
– Может быть, он увидел меня издалека и… - проговорила Розамунд.
– Он не видел тебя издалека! - с раздражением оборвала дочь Араминта.
Розамунд изумленно воззрилась на нее. Мать редко разговаривала с ней в таком тоне.
– Ты же сама сказала, что он был увлечен какой-то особой в серебристом платье.
– Я не говорила, что он был увлечен…
– Не спорь со мной по пустякам! Был ли он ею увлечен, не был ли, он пришел сюда не ради вас, - презрительно бросила Араминта. - Не знаю, что ему было нужно, но…
Говоря это, она подошла к окну, откинула занавеску, и слова замерли у нее на губах: мистер Бриджертон, стоявший на тротуаре, вытаскивал что-то из кармана.
