Она положила меч на колено.
– Убираться? – Он стиснул зубы. – Понятно.
Из кармана кожаной куртки Кэдрин извлекла алмазный напильник и принялась точить лезвие.
– Катя…
Все ее внимание было сосредоточено на работе – медленные размеренные движения, вверх-вниз.
– Кэдрин.
Никакой реакции. Казалось, ее тело одеревенело, лишь руки двигались.
Как вспышка молнии, пришло понимание. Себастьян осознал, что Кэдрин находит успокоение в работе и ей необходимо заняться ею прямо сейчас – каковы бы ни были причины. Он понял, что сейчас она не станет с ним разговаривать. Он перестал для нее существовать.
На него обрушились звуки – на галерее говорили о Кэдрин, шепотом произнося ее имя. С тех пор как он начал пить кровь досыта, его слух необычайно обострился, да и способность перемещаться в пространстве, не прибегая к полной материализации, также усилилась. Несомненно одно – эта женщина была у них весьма популярна, и Себастьян мог многое подслушать. После еще одной безнадежной попытки заговорить с Кэдрин он заставил себя покинуть балкон и слетел вниз, навострив уши.
Он слышал, как старшие наставляют молодежь, и догадался, что они собрались здесь, чтобы принять участие в охоте за какими-то реликвиями. Все эти представители разных народов мира Закона хотели состязаться за приз, но что это за приз, никто не знал.
Он скользнул мимо троицы, изъяснявшейся исключительно при помощи горловых щелчков, потом мимо двоих – отец выглядел совсем как человек, а вот сын был явный демон, и они тоже говорили о Кэдрин.
– Никто не видел, чтобы она хоть раз улыбнулась, – тихо сказал отец, бросив на Кэдрин быстрый взгляд.
Неужели они все ее боятся?
Себастьяну-то как раз довелось видеть ее улыбку. Воспоминание о ней вышло мучительно-болезненным, словно удар в пах.
Отец продолжал:
– Загадочная штучка, запросто сведет мужчину с ума.
«Я могу это подтвердить».
– А почему ее зовут Кэдрин Холодное Сердце? – спросил демон-сын.
Вот даже как?
– Потому что она холодна как лед. Не ведает жалости. Наш народ придерживается одного правила – никогда не искать того приза, который жаждет добыть валькирия.
Пораженный услышанным, околдованный Себастьян пробормотал:
– Значит, она и впрямь валькирия…
Потом они заговорили о какой-то Риоре, и он переместился к другой паре – закутанной в плащ с капюшоном фигуре, рядом с которой стояла немолодая женщина с яблоком в руках.
– Смотри, Марикета, появится валькирия – уноси ноги, – говорила женщина. – Вот о чем ты должна постоянно помнить! Говорят, она делает одно предупреждение, но я не стала бы на это полагаться.
Себастьян не видел лица Марикеты под низким капюшоном, но ее голос звучал совсем молодо:
– Не маловата ли она для валькирии?
Кэдрин внезапно села очень прямо, и он понял, что она могла их слышать. Уголки ее губ приподнялись. Ему ужасно нравилось, что она такая миниатюрная по сравнению с ним и такая чудесная, но разве мог он сказать ей об этом! Какая у нее изящная фигурка, но тем не менее он даже не предполагал, что женщина может быть такой сильной.
– Они все небольшие и хрупкие. Эволюционное приспособление, дающее массу преимуществ, – объяснила женщина. – Никогда не подумаешь, что такая может затеять драку, пока не станет слишком поздно.
Когда-то затачивание меча было ритуалом, помогавшим прояснять мысли. Она схватила напильник, потому что никогда в жизни не чувствовала себя настолько сбитой с толку.
Почему она снова чувствует? При чем тут он? Почему именно сейчас?
Не нужно паники, одернула она себя. Благословенный дар просто обязан вернуться. Так было и раньше. Конечно, он вернется. Если присутствие вампира действует на нее как пресловутый криптонит на Супермена, забирая его силу, тогда ей только и нужно, что от него избавиться.
Краем глаза она следила за его перемещением среди толпы. Конечно, она слышала, что в галерее шепчутся о ней. И Себастьян подслушивал, никем не замеченный. Он перемещался очень легко, слишком умело. В таком состоянии вампиры почти бестелесны, их невозможно убить.
Да, он многое слышал, но, в конце концов, никто не мог знать о ее слабости. История Кэдрин была темной – не без ее стараний. Она видела, как он щурит глаза, когда ее называют «леди Кэдрин». «Леди» – на всякий случай существа Закона пытаясь себя обезопасить. И они были правы.
Потом до ушей Кэдрин донеслось потрясающее откровение одной демонессы:
– Случилось так, что Кэдрин потеряла почти все, что составляло ее человеческую сущность. Теперь она живет животными инстинктами.
Она сказала это так, словно «жить животными инстинктами» означало что-то предосудительное. Кэдрин совсем было решила слететь вниз и разобраться с негодяйкой, как на алтарь в дальнем углу галереи – разумеется, в этом храме алтарь не мог быть в центре – слетел эльф в мантии. Кэдрин узнала секретаря Риоры с очень подходящим именем Книжник.
Эльф почесал голову.
– Послушайте, где вы там все? Сюда прибывает моя богиня.
Все застыли в ожидании. Не каждый день видишь перед собой богиню! Не в меру разговорчивая демонесса послюнявила ладонь, чтобы пригладить вихры стоящему рядом мальчишке с едва проклюнувшимися рожками, еще покрытыми бархатистым пушком.
Книжник провозгласил:
– Богиня Риора!
Новички и те из бессмертных, кто не мог пока похвалиться богатым опытом, разинули рты. Книжник попятился назад, ужасно гордый положением слуги при столь значительном и прекрасном божестве.
Риора была ослепительна, как и полагалось богине. Облаченная в прозрачное золотое платье, туго стянутое под грудью, такой полной, что многие принимали Риору за богиню плодородия. Грива черных как вороново крыло волос плыла за ней по воздуху, словно схваченная воздушным вихрем. Внезапно у Кэдрин возникла мысль – нельзя, чтобы Себастьян увидел Риору!
Притворившись безразличной, она повернула лезвие меча так, чтобы поймать его отражение. Ей плевать, если он уставится на богиню, разинув рот, как большинство других существ мужского пола. Пусть!
И даже в присутствии одной из прекраснейших женщин этого мира Себастьян не сводил взгляда с Кэдрин. Она заправила прядь волос за ухо. Странно, ей это польстило. Она нахмурилась. Заправляет волосы за ухо? В прошлом – в седой древности – этот жест служил сигналом поселившейся в душе тревоги.
Кто же ты сейчас, Кадди?
– Приветствую тебя, Закон! – начала Риора своим глуховатым голосом. – Сегодня вечером начинается состязание за талисман, и правила этого соревнования не менялись со дня учреждения. Они те же, их весьма утомительно повторять, – она пренебрежительно взмахнула рукой и закатила глаза, – каждые… божие двести пятьдесят лет. Поэтому о главном!
