Джина постаралась успокоить дыхание, поспешно села в кресло и, схватив со стоящего рядом столика книгу, открыла ее на первой попавшейся странице, сделав вид, что читает.
Франко кашлянул. Она подняла глаза и непринужденно улыбнулась. Джина сразу заметила, что, прежде чем прийти к ней, он вымылся (его длинные, зачесанные назад волосы были еще мокрые), побрился и переоделся.
Чернильно-черные рубашка и брюки свежевыстираны и тщательно отглажены.
В черных глазах Франко застыло угрюмое выражение, на щеке под шрамом нервно подрагивал мускул. Джина поняла: он кое-что узнал, что-то плохое.
Стараясь оставаться спокойной и хладнокровной, Джина пригласила:
– Заходи, Франко. – Она Отложила книгу и поднялась ему навстречу. – Я налью тебе вина.
Словно привидение, Франко скользнул в комнату. Джина подошла к комоду, на котором в ряд аккуратно стояло несколько хрустальных графинов, не спрашивая, что он будет пить, налила два бокала мадеры и, тепло улыбнувшись, протянула бокал вина присевшему на диван Франко.
В глубине его всегда злых и мрачных темных глаз вспыхнули огоньки. Шелковое платье Джины с большим модным вырезом едва прикрывало полную, высокую грудь, но Джину это не беспокоило.
Она была слишком поглощена мыслями о Берте, чтобы опасаться Франко. Более того, она даже испытывала своего рода удовольствие, позволяя этому усатому, со шрамом на лице мексиканцу бросать украдкой взгляды на ее грудь. Но если бы кто-нибудь вздумал сказать ей об этом, она бы, несомненно, возмутилась. Джина играла с Франко в опасную игру и сама толком не понимала, зачем это делает – ведь не собиралась же она соблазнять обыкновенного рабочего, грубого, необразованного пастуха!
Франко жил на ранчо де Темплов со своим братом Санто в маленьком глиняном домике за конюшней. До Джины доходили истории, которые рассказывали в доме слуги, о садистском обращении Франко с женщинами.
Говорили, что когда он напьется мексиканской водки из агавы, то становится коварным и жестоким, и не раз по ночам его глиняный дом с рыданиями покидали испуганные и опозоренные женщины. Но, как ни странно, они всегда возвращались.
Шрам, как говорили, он получил в стычке с ревнивым мексиканцем, который поздно ночью ввалился к нему в дом и застал с прекрасной рыжеволосой дочкой железнодорожника.
Сейчас Франко сидел на абрикосового цвета парчовом диване, и длинные пальцы его смуглых рук так дрожали, что он пролил несколько капель мадеры на чистые черные брюки. Делая вид, что не замечает его волнения, Джина втайне торжествовала.
Она хотела было сесть рядом, но, передумав, поставила прямо перед ним французское кресло и села напротив. Сгорая от нетерпения услышать, что же Франко удалось разузнать, она даже не заметила, что их колени соприкасаются.
Джина заставила себя сделать несколько глотков вина, словно и не спешила узнать о том, какие новости ей принес Франко. В каком-то смысле она действительно не спешила. Инстинкт подсказывал: ее ждет удар. Она боролась с желанием крикнуть: «Не рассказывай!
Пожалуйста, не надо! Забудь, что я когда-то просила тебя следить за Бертом. Пей свое вино и уходи!» Но она ничего не сказала. Она не слышала ничего, кроме тиканья часов и стука своего сердца.
Франко одним глотком допил мадеру и поставил пустой бокал на стол. Их взгляды встретились.
– Senorita Джина. Я скорее позволил бы, чтобы мне вырвали язык, чем стал бы рассказывать те отвратительные вещи, свидетелем которых я стал сегодня.
Джина сжалась, словно ее ударили. Именно этого ждал Франко. Он достаточно хорошо знал женщин, особенно избалованных, недосягаемых красавиц, чтобы понимать, что именно эти слова заставят ее попросить рассказать все, самые грязные подробности.
Джина прижала руки к груди.
– Пожалуйста, Франко, ты должен. Ты должен сказать мне все. Я должна знать правду.
Франко печально покачал головой.
– Для меня причинить вам боль – словно острый нож в сердце.
Тронутая его сочувствием, Джина протянула ему руки. Он с силой сжал ее нежные пальцы и подался вперед. Их лица почти соприкасались, и всякий раз, опуская глаза, он мог любоваться видом ее обнаженной груди.
– Как вы и подозревали, саrа[4], – начал он вкрадчиво, – Вернет встречается с другой женщиной. Он и сейчас с ней.
– О Боже, нет, – сдавленно всхлипнула Джина, ожидая услышать именно эти слова и все еще надеясь, что это неправда. – Как он мог так поступить. Мы помолвлены. У нас в Рождество свадьба.
Она с непритворной мукой закрыла глаза. Франко был доволен.
– Я не понимаю. Как мужчина может хотеть другую женщину, когда у него есть вы?
Джина медленно открыла глаза.
– Спасибо, Франко. Ты очень добр. Но тебе не нужно щадить мои чувства. Я хочу знать все, что ты узнал.
– Si. Я начну по порядку. Эта женщина – молодая, красивая испанка по имени...
– Латино-американка? – в ужасе прервала его Джина. – Берт спит с грязной крестьянкой? Чьей-то платной прислугой?
Злость вспыхнула в черных глазах оскорбленного Франко, но Джина не заметила этого.
– Нет, senorita. Эта женщина не крестьянка и не служанка. Ее зовут Сабелла Риос. Она приехала из Таксона, что в Аризоне, несколько недель назад и со своей дуэньей поселилась в гостинице «Ласточки».
– Что она делает в Капистрано? Где Берт познакомился с нею? Как давно это длится?
– Я не знаю, что она здесь делает. Я отправил Санто в Таксон, чтобы он что-нибудь разузнал о senorita Риос. Мне неизвестно, когда и где Берт познакомился с этой молодой леди, но из того, что я видел сегодня днем, – он сделал паузу, – они, по-видимому, давно и хорошо знают друг друга.
– Ты хочешь сказать, что она знала Берта до того, как он вернулся в Капистрано? Он ждал, когда она приедет? Они сегодня... они были вместе?
Франко кивнул.
– Ты видел их вместе? Где? Что они делали? Лицо Франко исказилось болью.
– Вы уверены, что хотите услышать это?
– Я приказываю рассказать мне все, ничего не утаивая!
Франко вздохнул, поднялся и, пройдя через комнату, налил себе еще мадеры.
– Бернет провел последнюю ночь, как и предыдущие, в Гранд-отеле, – начал он, стоя к ней спиной. – В полдень он отправился в Линдо Виста и через два часа возвратился в город.
Франко повернулся и направился к дивану. Бросив взгляд на белые выпуклости, открытые глубоким вырезом платья, он облизнул губы и сел. Подавшись вперед, он зажал коленями скрещенные ноги Джины.
– Молодая леди, о которой идет речь, senorita Риос, покинула гостиницу «Ласточки» примерно в три часа дня. Она взяла оседланного гнедого жеребца из платной конюшни Пакстона Дина и по дороге, что идет вдоль побережья, выехала из города.
