Лизавета потупилась.
– Простите, барыня, если я чего лишнего сказала. Волнуюсь я за вас…
– Ладно, ступай. Я не сержусь… – Антонина вздохнул, еще раз взглянула в зеркало – она была хороша и стройна в этой новой итальянской амазонке – но для кого все это? Женщина вздохнула и переполненная разочарованием направилась во двор к конюшне.
Северин, стоявший под седлом, как и положено, Назар придерживал его под уздцы.
– Больно горячий, жеребчик-то… Молодой, – заметил Назар.
– Револьвер положил? – уточнила барыня.
Назар кивнул.
– Вы осторожней, барыня. Северин больно уж резвый…
– Ничего, не в первый раз в седле.
– Ваша Роксана поспокойней была… – припомнил Назар. – Жаль, ногу испортила.
– А уж мне-то как жаль! Передать словами невозможно! – Сказала Антонина. – Помоги мне…
Назар осторожно подсадил барыню, она удобно разместилась в женском седле.
– Ждите к обеду, не раньше, – сказала Антонина, ударила Северина хлыстиком по блестящему холеному крупу и пустилась вскачь – прочь со двора.
– Ох, барыня, барыня… – Сокрушался Назар. – Вам бы детишек… тогда бы скакать по лесам и времени бы не хватало… Ох…
* * *
Станислав Александрович Матвеев, мужчина в полном расцвете сил, тридцати лет от роду, пробудился в доме своей тетушки Валерии Николаевны. Полгода назад почтеннейшая Валерия Николаевна почила в мир иной и завещала все свое движимое и недвижимое имущество единственному племяннику. Так Станислав Александрович, будучи еще в Петербурге, предаваясь столичной роскоши и различного рода увеселениям, изрядно истощившим его кошелек, получил прискорбное известие о смерти тетушки и о том, что стал обладателем немалого поместья. За оформлением надлежащих бумаг минуло достаточно времени, и в права наследования Станислав вступил как раз в августе месяце 1880 года. Он долго раздумывал: что же делать с имением? Продать ли его или заложить в Земельном банке? Или самому заняться делами? И покуда он не пришел к окончательному решению, решил отправиться в Псковскую губернию и проведать свое имущество.
Псковское имение оказалось весьма большим, по правде говоря, Станислав был здесь в последний раз еще в детстве, и не помнил почти ничего о состоянии тетушкиного дома, построек и небольшого ткацкого заводика, изготавливавшего полотенца, простыни, салфетки и другую мануфактуру изо льна, обильно произраставшего на здешних землях.
Вот уже несколько дней Станислав находился в поместье, и почти сразу же он понял, что состояние дел на первый взгляд хорошее – факт лишь призрачный. На самом деле управляющий Варфоломей, плут и мошенник, каковых свет не видывал, довел поместье и мануфактуру до плачевного состояния.
Станислав вот уже второй день изучал огромные амбарные книги, где фиксировался приход и расход, наконец, окончательно запутался.
И вот пробудившись, он смачно зевнул, позвал своего слугу Дормидонта, велев готовить воду для умывания. Умываясь, Станислав пребывал в смятении: «О боже! Опять разбираться с финансами…. Может лучше выгнать Варфоломея прочь?! И что тогда? Надежда на русский авось… А чего толку с управляющего, который явный вор?.. Он знает все об имении… Ну и что… Сам разберусь…»
Позавтракав, Станислав удалился в кабинет, где много лет назад любил посиживать дядюшка, добрейшей души человек. Он открыл очередную амбарную книгу, углубившись в изучение записей.
Станислав был, что называется в Петербурге – рантье, отец оставил ему приличное состояние и тот благополучно, ни о чем не заботясь, проживал проценты с капитала. Но время шло, аппетиты и потребности Станислава росли, а доходы, увы, не увеличивались. С получением тетушкиного наследства, он наивно полагал, что существенно улучшит свое материальное положение. Но, увы… Хотя, впрочем, по завещанию он получил восемь тысяч рублей – все, что удалось скопить тетушке и разместить в ценных бумагах Земельного банка. Но опять же – деньги были обращены в ценные бумаги, а в последнее время на Петербургской бирже их рост несколько поубавился…
Станислав вздохнул и приступил к делу.
– Да, умеет, этот Варфоломей следы заметать! Ничего не скажешь – мастер своего дела! И как тетушка его только терпела?! И почему? А, Дормидонт?
Дормидонт, как человек обученный грамоте, разбиравший бумаги, встрепенулся.
– А кто ж его знает-то, сударь?
– Ну вот, явный обман! – вскипел Станислав. – Неужели моя тетя была так глупа? Не может этого быть? Скажи, мне Дормидонт, этот Варфоломей, он что: тетушку околдовал? Или еще чего?..
Дормидонт многозначительно посмотрел на барина.
– Не знаю, барин…. Ничего не знаю…
– Ага! – Станислав понял, что слуга что-то знает. – Тогда я выгоню прочь этого мерзавца. У меня для этого причин более, чем достаточно.
– Воля ваша, сударь. Только деньги, вам не вернуть…
– Какие? – Удивился Станислав. – Я и денег-то по завещанию не получил, только ценные бумаги Земельного банка. А что еще были какие-то?.. Говори!
– А разве вы не нашли? Так всем известно было: покойная барыня хранила их в шкатулке, в своей комнате. – Пояснил Дормидонт.
– В шкатулке, говоришь… И много там было?
– Не знаю, барин, не считал. Но барыня завсегда оттуда деньги доставала…
– Так…так… – Протянул Станислав. – Становится все интересней и интересней. Шкатулка была пуста, значит, меня обокрали. И кто же? Если ты завел об этом разговор – значит знаешь, кто их взял!
– Как говорится: не пойманный – не вор.
– Надо вызывать урядника. И заявлять о краже, – решил Станислав. – Раз не хочешь мне помочь, пусть тот проводит дознание по всей форме. Или все же ты скажешь? Совесть ведь мучает? – Наседал барин.
– Ох, барин… Прямо не знаю, как и сказать…
– Уж говори, как есть.
– Подозреваю я Варфоломея. Всегда он был вхож к барыне-то… Питала она к нему чувства… – Признался Дормидонт.
– Да ты что? Она же старше его лет на двадцать, а то и больше!
– Да, нет барин, не в том смысле. Она его, как-то по-матерински опекала… Вот…
Станислав удивленно воззрился на Дормидонта.
– Так…так… – снова протянул он. – Увлекательная история. Значит, по-матерински… А, лет Варфоломею, примерно сорок… – Станислав что-то прикинул в уме. – Похоже, похоже…
Дормидонт несколько испугался: он сказал достаточно много, дабы у барина зародились определенные подозрения по поводу управляющего.
– Позови ко мне Варфоломея.
Дормидонт отложил бумаги.
– Как вам угодно, барин.
* * *
Варфоломей, облаченный в добротный темно-коричневый костюм, вошел в кабинет.
– Изволили вызывать, Станислав Александрович?
