Любовь к скачкам ему привила мать, чья ирландская семья занималась разведением первоклассных скаковых и охотничьих лошадей. В два года она научила его ездить верхом и всегда брала с собой смотреть скачки в Ньюмаркете. В нем текла кровь ирландских коневодов, и он вырос среди шквала и суеты скакового круга.
Плоская крыша с балюстрадой и балкон были заполнены веселящимися гостями. Игристость шампанского и обильный завтрак еще раз продемонстрировали щедрость и радушие хозяина, герцога Сетского.
Синджин и его друг Николае Роуз стояли немного в стороне, все их внимание было приковано к лошадям, находящимся на стартовой позиции.
Оба мужчины были замечательно похожи — и ростом, и мускулистым телосложением, и длинными темными волосами, перевязанными одинаковыми черными шелковыми лентами. Отличались они лишь цветом кожи. Несмотря на то, что Синджин был очень смугл из-за того, что много времени проводил на свежем воздухе, цвет его кожи, все равно был намного светлее, чем кожа его приятеля, краснокожего индейца.
У Синджина были удивительные глаза — слишком красивые для мужчины, как говорили многие. Они достались ему от матери, чья несравненная красота произвела сенсацию, когда ослепительная мисс Боукер штурмом взяла высший свет, расстроив все надежды и планы мамаш, имеющих дочерей на выданье. Светловолосая красотка из Ватерфорда могла выбирать любого из благородных лордов.
— Мы выиграем все в этом году, — радостно заметил Синджин, воспламеняя свою страсть. Его улыбка была мальчишеской, открытой, а замечательные глаза светились удовольствием.
— Ты всегда выигрываешь. — Внешность и голос друга отражали его спокойное состояние духа.
При внешнем сходстве друзья сильно отличались.
Синджин дышал могучей энергией, и сапфир его глаз выражал внутренний легковоспламеняющийся жар.
Его же друг — само спокойствие.
— Сколько ты поставил? — Голос Синджина звучал по-деловому решительно. Его ставки — искусство, подчинявшееся разработанной сложной схеме и ставшее прибыльным предприятием.
— Пару четвертных.
— Бери выше. Я прикрою тебя, — четко и быстро произнес Синджин, мысленно производя расчеты. — Ты слышал, что сказал Олим сегодня утром. Ромулус в превосходной форме.
Тренер поставил сто фунтов в этой скачке, показатель его уверенности в лошади.
— У тебя такая превосходная конюшня, что я получу очень хорошую прибыль, даже не «беря выше». — Николае верил в умеренные ставки. Его планы вернуться в родное племя станут осуществимы при наличии большой суммы, и он предпочитал не рисковать.
Синджин небрежно пожал плечами:
— Дело твое.
Умеренность была чем-то неприемлемым и чужеродным в его понятиях.
— Скоро у меня будет достаточно денег, чтобы обосноваться, как лорд, в дикой пустыне, — заметил Николае шутливым тоном.
— У меня больше денег, чем нам нужно обоим, черт возьми, Сенека, и ты это знаешь, — проворчал Синджин. [Ирокезская конфедерация (Онейда, Мохок, Онондага, Кайуга, Сенека) была распространена от штата Нью-Йорк до Огайо. Как английская, так и французская стороны добивались заключения союза с племенами индейцев; С начала XVIII века иезуиты и англиканские миссионеры активно действовали на всей территории Конфедерации.
К середине XVIII века, когда родился друг Синджина Сенека, влияние европейцев глубоко проникло в восточные индейские племена, и множество индейцев были обращены в англиканство или французскую католическую церковь, и им были даны христианские имена.].
Еще несколько лет назад он предложил своему другу полную свободу действий в отношении своего состояния. Этот спор длился не один год.
Николае Роуз вернулся вместе с Синджином после проигранной кампании армии Севера в колониальной войне в Америке, лишившись семьи в результате резни, устроенной революционными войсками в его деревне. Синджин понимал его, как брата. Он также понимал его угрызения совести, хотя сам этих чувств не испытывал.
— Стэнхоуп посадил Арчера, — в последнюю минуту заметил Синджин. — Я только надеюсь, что Фордхэм сможет держаться подальше от печально известного кнута Арчера, — продолжал Синджин, словно Сенека и не упоминал об Америке.
Облокотившись на перила балкона, Синджин рас сматривал стартовую линию. Оба, Фордхэм и Арчер, были жокеями-победителями, но имели совершенно разный стиль. Арчер верил в езду с применением физической силы, в то время как Фордхэм предпочитал понукать свою лошадь как можно меньше. Арчер выиграл несколько скачек, применяя столь сомнительную тактику.
Когда Синджин, облокотившись, выглянул из-за портика, ветер освободил непослушные локоны из-под ленты и растрепал их. Ветер поиграл и кожаной бахромой на вышитой бисером куртке. Синджин часто надевал экзотическую куртку Сенеки, потому что ему нравилась изысканная красота вышивки и мягкая эластичность кожи.
Из-за смешенного костюма, состоящего из куртки с бахромой, замшевых бриджей, начищенных изысканных ботфорт, белоснежной рубашки и шейного платка, он выделялся среди своих аристократических друзей.
Но Синджин не заботился о соблюдении каких-либо правил. Тем не менее в среде титулованных пэров он был не только любим, но и служил плутовским примером не только в свете, но и за пределами высшего света и особенно за пределами ограничивающих обязанностей его титула.
— Черт, Арчер сорвал флаг. — Синджин прищурился на солнце, разглядывая расположение Фордхэма на Ромулусе в беспорядке скачки.
Был фальстарт, и лошади толпились теперь в сложном смешении, воздух потяжелел от крепкой брани.
Через некоторое время путаница исчезла, и на дорожке выстроилась кривая: центр подался вперед.
Красный флажок упал, и, взметнув разноцветные шелка, восемь спринтеров помчались вперед. Не очень-то много участников для основных скачек сезона, проводящихся раз в два года. Многие владельцы, готовые к участию, предпочли оставить своих лошадей дома, уверенные в победе Сета или Стэнхоупа.
Гнедой жеребец Синджина — Ромулус быстро вырвался вперед на целый корпус и первые шестьдесят ярдов уверенно держал лидерство. Затем Фордхэм придержал его, и серая лошадь Стэнхоупа ринулась вперед, стараясь развить рекордную скорость. Еще трое участников пытались держаться на одном уровне с лидерами, а лошадь графа Сазерлэндского шла далеко справа. Оставшиеся две лошади уже испытывали трудности.
На спуске Абингдон Майл Ромулус сбился и потерял шаг, к ужасу поставивших на него. Фордхэм, казалось, безуспешно пытался с ним справиться.
Но когда участники приблизились к подъему, и Ромулус вдруг начал набирать скорость, стало заметно, что что-то не так с его передними ногами.
