Это займет время договориться с подходящими людьми, хотя - подходящие было едва ли тем словом, которое она использовала бы описывая, людей, с которыми была вынуждена договариваться. Бессета могла бы читать по тисовым палочкам, но простое гадание блекло по сравнению с методами диких цыган, которые скитались по горам, навязывая чары и волшебство бок о бок с их более чем необычными товарами. Хуже всего еще то, что, ей пришлось украсть драгоценную библию Невина (с позолоченными страницами, которой он пользовался только в самые важные дни), что бы выгоднее сторговаться за услуги которые она хотела, и теперь, когда придет Рождество и он обнаружит пропажу, его сердце будет разбито.
Но он будет ЖИВ.
Хотя Бессета провела много бессонных ночей перед тем как принять решение, она знала, что ее палочки никогда не подводили ее. Если она не сделает что-нибудь, что бы предотвратить это, Драстен МакКелтар найдет жену, и эта женщина убьет ее сына. Если бы ее палочки сказали ей больше – угроза которую несет с собой женщина, когда или по чему – она могла бы не быть охваченной таким отчаянием. Как она бы перенесла, если бы Невин умер? Кто бы помогал старой и беспомощной женщине? Одна, огромная зевающая темнота с большой жадной утробой поглотила бы ее всю. У нее не было выбора, она должна избавиться от Драстена МакКелтара…
* * * * *
Позже Бессета стояла с цыганами и их Бароном – седовласым мужчиной, назвавшимся Рушка– на поляне около маленького озера к западу от Замка Келтар.
Друастен МакКелтар лежал бессознания у нее в ногах.
Она смотрела на него воинственно. МакКелтар был высоким, яростным и темным, гора покрытых бронзовым загаром мускул и сухожилий, даже когда лежал ровно на спине. Когда она дрогнула и подтолкнула его осторожно ногой, цыгане засмеялись.
- Луна может упасть на него, но он не очнется сообщил Рушка ей, его темный взгляд смеялся.
- Вы уверенны? спросила она с нажимом.
- Это не сон
- Вы его не убили, не так ли? она заволновалась. - Я обещала Невину, я не смогу причинить ему вред
Рушка изогнул бровь. - У тебя интересные взгляды, старуха он усмехнулся. - Нет, мы его не убили, но он во сне, и будет вечно. Это старинные чары, наложенные очень тщательно .
Когда Рушка отвернулся, давая распоряжение своим людям, чтобы разместили очарованного Лорда в фургоне, Бессета вздохнул с облегчением. Это было опасно – прокрадываться в замок, подсыпать порошок в вино лорда и заманивать на поляну возле озера —но все пошло по плану. Он упал на берегу зеркального озера и цыгане позаботились о ритуале. Они нарисовали странные символы на его груди, опрыскали травами и пеплом.
Хотя цыгане ее нервировали, и она хотела бежать назад к безопасному дому, Бессета заставила себя смотреть, что бы быть уверенной, что цыгане сдержат свое слово, и убедиться, что Невин был, наконец, спасен – навсегда вне досягаемости от Драстена МакКальтера. В тот момент, когда произносились последние слова заклинания, сам воздух на поляне изменился, даже пространство вокруг тела лорда засветилось. Цыгане действительно обладали могущественной магией.
- Это навечно? Бессета спросила вс нажимом. - Он НИКОГДА не проснется?
- Я же сказал тебе, старуха, Рушка сказал нетерпеливо, - этот человек спит, совершенно не чувствителен к времени, не проснется, пока человеческая кровь и солнечный свет не перемешаются на этой груди, пока магия отражается на ней.
- Кровь и солнечный свет смогут его разбудить? Это никогда не должно случиться! воскликнула Бессета, снова запаниковав.
- Это и не случиться. Я дал вам слово. Не там, где мы собираемся спрятать тело. Солнечный свет никогда не достигнет его в подземных пещерах около озера Лох Несс. Никто, никогда не найдет его. Никто не знает об этом месте кроме нас .
- Вы должны спрятать его очень глубоко, Бессета настаивала. - Замуруйте его там. Он никогда не должен быть найден!
- Я же сказал, что дал вам слово резко ответил Рушка.
Когда цыгане и фургон на буксировке исчезли в лесу, Бессета опустилась на колени на лужайке, и шептала молитву благодарности какому угодно богу, который бы ее слушал.
Любые праздные чувства вины перевесило чувство облегчения, и она утешила себя мыслью, что действительно не сделала ему больно.
Он был, как она и обещала Невину, невредимый.
Гвен Кейсиди нуждалась в мужчине
Отчаянно.
За неимением оного, она бы обзавелась сигаретой. Боже, я ненавижу мою жизнь, подумала она. Я даже больше не знаю, кто я!
Осматривая вокруг переполненного туристического автобуса, Гвен глубоко вздохнула и потерла никотиновый пластырь под своей рукой. После этого фиаско, она заслуживает сигаретку, не так ли? Кроме того, даже если бы она сумела избежать ужасного автобуса и нашла пачку, она боялась, что, возможно, умерла бы от передозировки никотина, если б она выкурила хоть одну. Пластырь сделал ее нездоровой.
Возможно, перед тем как уйти, она должна была подождать пока бы не нашла своего покорителя, она размышляла. Это было не так, как если бы она рисовала их как летящих ух на мед в своем теперешнем настроении. Ее девственность была сложно представляема в лучшем свете, когда она продолжала рычать на каждого мужчину, которого встречала.
Она решила вернуться назад к сломанному сиденью, содрогаясь, когда автобус прыгал на выбоинах и вызвала проволочные пружины сиденья впивались в ее плече острием. Даже гладкая, таинственная, сланцево-серая поверхность озера Лох нес за дребезжащими окнами, который не будут закрыты, когда пойдет дождь и не будут открыты иначе – потерпела не удачу, не заинтриговав ее.
- Гвен, с тобой все в порядке? Берт Хардли Спросил дружелюбно с другой стороны прохода.
Гвен взглянула на Берта через свою челку Аля – Дженифер Энистон, с трудом пытаясь привлечь внимание ее собственного Бреда Пита, прямо сейчас, она легко щекотала ее нос и раздражала ее. Берт гордо рассказал ей, когда они начали тур, неделю назад, что ему было 73 и секс никогда не был лучше (сказал это похлопывая руку его молодой, полненькой и краснеющей невесты, Беатрисы), Гвен улыбнулась вежливо и поздравила их, и с этой краткой демонстрации интереса, она стала обожаемым фаворитом пары - молодые Американские девахи .
- У меня все нормально, Берт Она убедила его, удивляясь, где он нашел лимонного цвета полиэстровую рубашку и зеленые штаны для гольфа, которые болезненно не сочетались с его белой, кожаной, парадновыходной обувью и клетчатыми носками. Завершающий собрание всех цветов радуги, был красный шерстяной кардиган, элегантно застегнутый вокруг брюшка.
