Компания подобралась самая разношерстная. Среди гостей был всего один человек, к которому Бретт питал некую симпатию, и этот человек только что открыл глаза. Сперва Эдвард Ханглсби не двигался, в то время как его взгляд, ясный и не затуманенный сном или алкогольными парами, неторопливо исследовал комнату и ее обитателей. После этого, испустив томный вздох, свидетельствовавший о пресыщении земными радостями, он сел.
— Полагаю, вы удивляетесь, почему я не отправился спать вместо того, чтобы сидеть, развалясь в кресле, в самый разгар игры, — сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь. — В сущности, я и сам не знаю. Причина явно не в картах, которые были у меня на руках. И насколько я помню, если я должен это помнить, беседа тоже к этому не располагала, — заметил он, осуждающе взглянув на Федерса, на лице которого застыло бессмысленное выражение. — Принимая во внимание, что обслуживание в этом отвратительном заведении настолько уподобило мое пребывание здесь пребыванию в чистилище, поразительно, что я не удалился в ближайший трактир, пусть даже его владелец оказался бы неотесанным деревенщиной.
От этих замечаний ярость переполнила Мартина, но Эдвард почувствовал себя настолько лучше, выплеснув свое раздражение, что даже улыбнулся хозяину.
— Могу я, с вашего позволения, позвонить, чтобы принесли воды? — вежливо поинтересовался он с невинным видом. — Сомневаюсь, что этот напиток когда-либо украшал ваш стол, будь то в бокале или в бадье для мытья столов, — сказал он, с отвращением разглядывая пятна от вина, — но когда я пью плохой бренди, у меня разыгрывается мигрень, и единственная вещь, которая, кажется, мне помогает, — это вода.
Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, чтобы подчеркнуть крайнюю степень своих страданий, и приготовился ждать, когда Мартин позовет слугу.
— Я понимаю ваше состояние, — сообщил ему Федерс, от всей души сочувствуя товарищу по несчастью. — Я и сам довольно отвратительно себя чувствую, но вы же не собираетесь в самом деле пить воду? Уверяю, вам это не понравится. Выпейте еще бренди. Или, может, вам стоит попробовать пива.
Эдвард выпрямился, открыл глаза и устремил на Федерса убийственный взгляд.
— Не знаю, с чего ты решил, что знаешь, что лучше всего подойдет моему организму, — сказал он тоном, который привел в замешательство не одного закаленного аристократа, — но смею заверить, что ты ошибаешься. — Федерс моргнул от такого выговора. — Я буду куда увереннее, что ты в целости и сохранности возвратишься в лоно своей семьи, если тоже воздержишься от бренди.
Совершив героическое усилие, чтобы взять себя в руки, Питер лучезарно улыбнулся Эдварду.
— Право, не стоит за меня беспокоиться.
— Прежде я за собой этого не замечал, — ответил Эдвард, ужаснувшись при мысли о таком нехарактерном для себя поведении.
— Вот только головная боль немного утихнет, и я буду как огурчик, — продолжил Питер. — Однако мысль о воде никогда не приходила мне в голову. Удивительно, что ты держишь у себя эту дрянь, Мартин!
— Заткнись, болван, — прорычал Вариен, после чего повернулся к Эдварду и свирепо уставился на него. — Нед с минуты на минуту принесет бренди, можешь попросить у него воды. Если кому-нибудь требуется что-то еще, пусть скажет об этом сейчас. Я не держу у себя бездельников, которые только и делают, что обжираются да наращивают себе бока, — воинственно заявил он. — И все-таки я получаю, что хочу, когда мне это необходимо.
Последние слова были обращены к Эдварду, но упомянутый джентльмен снова закрыл глаза. Он считал ниже своего достоинства препираться с Мартином.
— Пропустите рюмочку, — встрял Питер. Бурлившие вокруг страсти совершенно его не трогали. — Глупо волноваться из-за такой чепухи, как вода. — Подавив сладкий зевок, он встал и потянулся всем своим длинным, гибким телом. Его взгляд упал на карты Мартина, и в его глазах тут же вспыхнул интерес. — Что за дрянные карты! У тебя же был вполне приличный набор до того, как я заснул.
Не замечая ни тяжелого взгляда Мартина, ни того, как тот стиснул зубы, Федерс перегнулся через стол, чтобы посмотреть на карты Бретта.
— Снова ободрал его как липку, да? — весело объявил он. — Черт, удача и впрямь на твоей стороне.
— Ты не играешь, так что сядь и закрой рот, — приказал Бретт, еле сдерживая раздражение.
— Не надо кипятиться, — сказал Питер, никак не отреагировав на оскорбление и то, что глаза Мартина налились кровью и опасно заблестели. — Мартин поступил, как последний болван, сделав ставку при таких картах, но это его деньги, и он может делать с ними все, что ему заблагорассудится.
Мартин привстал, кровожадно глядя на Питера, но Эдвард опередил его.
— Если мои уши меня не обманывают, — произнес он, приподнимая голову и устремляя взгляд на дверь, — это смерти подобная поступь добросовестного Неда.
Мартин снова опустился на стул, но его глаза по-прежнему опасно сверкали.
— Я много от тебя натерпелся, — презрительно сказал Эдвард Федерсу, — но глупого бормотания безусого юнца мне не вынести, когда этот мерзкий бренди молотом стучит у меня в голове.
Однако его слова никак не повлияли на веселое настроение Федерса по той простой причине, что он не верил, что Ханглсби говорит серьезно.
— Где тебя носило? — требовательно спросил Мартин. — Я уж было начал надеяться, что ты умер.
— Так оно и будет, если я продолжу носиться туда-сюда по этим коридорам, — ответил седой слуга, отодвинув в сторону пустые бутылки и поставив бренди и бокалы перед Мартином. — Дорога в ад и та теплее, чем этот старый замок. — Он увернулся, когда Мартин вяло замахнулся на него. — Ваша светлость желает что-нибудь еще?
— Мистер Ханглсби не прочь получить воду. И не надо на меня так смотреть, — грубо бросил Мартин, увидев, что Нед недоверчиво вытаращил глаза. — Не я собираюсь ее пить.
— Вне всяких сомнений, мое отвратительное состояние лучше всяких слов говорит о качестве вашего бренди, — вкрадчиво произнес Эдвард.
От тихого голоса, неожиданно раздавшегося у него за спиной, Нед резко обернулся и споткнулся о спаниеля Мартина. Тот взвизгнул и вцепился ему в лодыжку. Нед замахнулся на него.
— Только тронь собаку, и я пущу тебе кровь, — предупредил Мартин.
— Эта старая сука когда-нибудь оттяпает от меня кусок, — возмутился Нед.
— Это будет малой платой за ее страдания.
— Мне в высшей степени неприятно прерывать вашу непринужденную беседу, но я настоятельно умоляю побыстрее принести мне воды, — пробормотал Эдвард приторно-сладким голосом. — Это мерзкое зелье, которое мы пили, так пагубно сказалось на моей тонкой натуре, что любая минута моей жизни угрожает стать последней. — Заметив недоверчивый взгляд Неда, Эдвард растянул губы в слабой улыбке. — Не стоит беспокоиться. Я не душевнобольной, и вам не потребуется никого звать на помощь, чтобы усмирить меня.
