Дом леди Бридлингтон на Парк-стрит поразил Арабеллу своими размерами. Его высота показалась ей, привыкшей к небольшим двухэтажным строениям провинции, невероятной и потому пугающей. Дворецкий, который провел ее через роскошный холл к огромной лестнице, выглядел так важно, что девушка почувствовала себя неловко и едва не рассыпалась в извинениях за беспокойство. К счастью, у лестницы ее встретил только один лакей, так что она поднималась за ним на второй этаж уже несколько успокоенная. А когда в гостиной появилась леди Бридлингтон, Арабелла и вовсе забыла о своих страхах. Крестная прижала ее к своей пышной груди, расцеловала в обе щеки и стала восклицать, как похожа Арабелла на свою маму. Ее радость была настолько искренней, что от скованности Арабеллы не осталось и следа. Впрочем, леди Бридлингтон почти всегда пребывала в добродушном и веселом настроении, поэтому даже к своей горничной обращалась с доброй улыбкой.
Когда мама познакомилась с леди Бридлингтон, та была хорошенькой девушкой, правда довольно ветреной, но с таким внушительным приданым и с таким легким характером, что никто из ее друзей не удивился, узнав об ее удачном замужестве. Время изменило лишь фигуру маминой подруги, но в остальном она осталась прежней — такой же веселой, беззаботной пустышкой. И Арабелла очень скоро поняла, что за житейской мудростью крестной, о чем так любила говорить мама, не скрывалось ничего более существенного. Леди Бридлингтон читала все новинки прозы и поэзии, и хотя понимала лишь десятую часть того, что было написано в книгах, любила поболтать о прочитанном. Она знала всех лучших оперных певцов, а ее тайной любовью был балет. Она любила рассуждать о том, что на английской сцене нет равных Кину в роли Гамлета, хотя сама предпочитала этому серьезному спектаклю театральные фарсы. Она не могла напеть простейшую мелодию, но никогда не упускала возможности во время светского сезона побывать на концертах старинной музыки, а также раз в году с удовольствием посещала Королевскую академию и Сомерсет-хаус, где безошибочно узнавала знаменитых художников на их не менее знаменитых полотнах, хотя представление о живописи у нее было весьма примитивное, и хорошей картиной она могла назвать любой портрет или пейзаж, понравившийся ей особенным сходством с оригиналом.
Арабеллу немного шокировало то, что жизнь ее крестной состоит из одних удовольствий, а все ее мысли заняты лишь тем, как развлечь себя. Но было бы несправедливо назвать ее эгоисткой. У нее был добрый нрав, она любила видеть вокруг себя счастливые, а значит веселые лица, поскольку терпеть не могла уныния. Она хорошо платила своим слугам и никогда не забывала поблагодарить их за сверхурочную работу, что случалось довольно часто. Они могли, например, целый час выгуливает под дождем ее лошадей по Бонд-стрит, пока она делала покупку или не ложиться спать до четырех-пяти утра, ожидая свою хозяйку, которая веселилась на очередном вечере. Она всегда с радостью шла навстречу своим друзьям, если от нее это, конечно, не требовало чрезмерных усилий.
Леди Бридлингтон действительно с радостью встретила Арабеллу, поскольку приезд этой девушки сулил ей только приятное. Она знала, что поступила благородно, согласившись ввести в общество свою крестницу, хотя никогда подолгу не размышляла об этом. Только иногда, сидя в уединении в своей комнате, она с удовлетворением думала о том, что в глазах своих друзей выглядит великодушным человеком. Она обожала совершать визиты, делать покупки, посещать разные зрелища, принимать гостей у себя дома, и никогда не скучала даже на ассамблеях. Конечно, как и все светские женщины, она осуждала страсть к картам, но сама с удовольствием посещала игорные комнаты, заводила новые знакомства, сплетничала, охотно принимал участие в играх.
Так что роль дамы, сопровождающей молодую девушку на балах, приемах, ассамблеях, военных парадах, запусках воздушных шаров и других светских мероприятиях, которые проводились во время лондонского сезона, как нельзя лучше подходила ей. В первый же вечер она долго рассказывала Арабелле о предстоящих развлечениях и на следующий день, едва дождавшись, пока уедет мисс Блэкбурн, вызвала свой экипаж и повезла Арабеллу по лучшим магазинам Лондона.
Эта поездка произвела на девушку огромное впечатление. Все крупнейшие магазины Харрогита казались ей теперь простыми лавочками. Пришлось собрать всю силу воли, чтобы спокойно смотреть на изумительные товары, которые были выставлены в лондонских витринах. И только практичность, присущая почти всем северянам, помогала ей устоять перед бесчисленными соблазнами. А леди Бридлингтон, которая всю жизнь жила в достатке и могла позволить себе сделать любую покупку, не понимала, почему Арабелла не хочет купить зеленую бархатную шляпку, украшенную перьями и кружевом, цена которой перекрывала стоимость всех ее шляпок, сшитых умелыми руками мамы и Софии. Леди Бридлингтон согласилась с тем, что это очень дорогая вещь. Но разве можно отказать себе в удовольствии купить то, что тебе так идет? Однако Арабелла стояла на своем, заявив, что у нее и так достаточно головных уборов. И еще она честно призналась, что должна экономить, поскольку папа и мама не смогут больше прислать ей денег. Леди Бридлингтон очень опечалилась, что такая хорошенькая девушка не сможет выгодно оттенить свои достоинства. В конце концов она так расстроилась, что купила ей ридикюль и букетик искусственных цветов. Она хотела еще подарить ей прекрасную шаль из нориджского шелка, но вещица эта стоила двадцать гиней. Цена, правда, была не слишком высокой, но леди Бридлингтон вспомнила, что у нее есть шаль получше этой, за которую она заплатила пятьдесят гиней. Ее можно одолжить Арабелле. Кроме того, предстояли расходы на бальное платье для девушки. И хотя можно было сэкономить, подыскав для нее что-то в своем гардеробе, леди Бридлингтон все-таки решила, что шаль достаточно дорогая. Потом оказалось, что и качество у нее неважное, в общем, это не та вещь, которую леди Бридлингтон хотелось бы подарить своей молодой крестнице. Они ушли из магазина без покупки, и Арабелла вздохнула с облегчением. Она, конечно, хотела бы получить эту шаль, но ввести крестную в такие расходы казалось ей немыслимым.
Признание Арабеллы в том, что у нее нет лишних денег, заставило леди Бридлингтон задуматься. Сразу она не стала ничего говорить. Но вечером, когда они сидели у камина в маленькой гостиной и пили чай, крестная решилась сказать то, о чем размышляла.
— Знаешь, моя дорогая, — сказала она. — Я все продумала и решила: как только ты немного привыкнешь к Лондону — а я уверена, что это случится очень скоро, ведь ты такая умница! — я выведу тебя в свет. Сезон еще не начался, и в городе пока не найти хорошей компании. Но я думаю, что это даже к лучшему. Ведь ты не знаешь многих тонкостей… Так вот, тихий скромный вечер — без танцев, просто музыка, карты — это как раз то, что нужно для первого появления в обществе. Я приглашу только самых близких своих друзей. Я уверяю, тебе потом будет гораздо легче появиться на большом балу. Очень неприятно оказаться в обществе, где нет ни одного знакомого лица.
