Сэру Вэлдо хватило беглого обзора гостиной, чтобы убедиться в отсутствии прекрасной мисс Вилд. Мисс Чартли и мисс Колебатч выглядели лучшими среди молодых леди: первая отличалась кроткой, как у ангела, красотой, вторая, рыжеволосая, была просто очень хорошенькой, но ни та ни другая не соответствовали восторженному описанию, данному Джулианом своей красавице. Он поискал глазами Джулиана и остался доволен, увидев, как тот от души развлекается среди молодежи. Вэлдо не удивился этому, так как не принимал всерьез увлеченность Джулиана девушками. Юноша, хотя и начал проявлять интерес к прекрасному полу, пребывал еще на начальной стадии увлечений и за последнее время открыл для себя, по меньшей мере, с полдюжины богинь, достойных его пылкого восхищения. Сэр Вэлдо не видел необходимости беспокоиться по этому поводу: Джулиан соответственно своему телячьему возрасту просто наслаждался возможностью пофлиртовать и был еще далек от того, чтобы вступить в длительную связь.
Что касается его самого, то сэр Вэлдо, лишенный возможности продолжить знакомство со встреченной в церкви леди, которая так явно его не одобряла, был обречен на скуку. Он тщетно поискал ее глазами и невольно испытал разочарование. Ему не удавалось вспомнить, как ее зовут, зато в памяти остались холодное достоинство, с которым она держалась, и смешинки, так внезапно появляющиеся в ее глазах. Она была интеллигентной и обладала чувством юмора — качество, по его глубокому убеждению, нечасто встречающееся у женщин. Ему бы хотелось узнать ее получше, и он был бы не прочь встретиться с ней вновь. Но так как ее не оказалось среди присутствующих, сэру Вэлдо пришлось довольствоваться множеством особ среднего возраста, скучных и ничего собой не представляющих. Из молодых девушек он мысленно присудил пальму первенства мисс Чартли, с которой перекинулся несколькими словами. Ему поправились ее хорошенькое личико и лишенные нарочитости манеры, которые, несмотря на непритворную застенчивость девушки, позволили ей ответить на его приветствие без краски на щеках, нервного хихиканья или напускания на себя томного вида с тем, чтобы произвести на него впечатление. Что касается молодых людей, то многие из них разглядывали каждую деталь его одежды и, хотя не решались к нему подойти, надеялись удостоиться чести побеседовать с самим Идеальным Мужчиной, чтобы позже иметь возможность этим похвастаться. Сэр Вэлдо успел привыкнуть к тому, что является объектом подражания для молодых спортсменов, кумиром светской молодежи, но сам никогда не искал поклонения и презирал лесть. Мистер Андерхилл, мистер Артур Миклби, мистер Джек Бэннигем и мистер Грегори Эш, которые обращались к нему с низкими поклонами, запинаясь, называя «сэром» и «уважаемым», были бы буквально ошеломлены, если бы узнали, что единственным молодым джентльменом, привлекшим к себе насмешливый интерес сэра Вэлдо, был Хампфри Колебатч — юноша с рыжими волосами, как и у его сестры, и страдающий от сильнейшего заикания. Представленный любящим панашей словами «А вот мой щенок» и охарактеризованный им далее как очень плохой наездник («К прискорбию моему, еле держится в седле»), Хампфри поведал сэру Вэлдо, с трудом выговаривая слова, что совсем не интересуется спортом.
— Он — книжник, — объяснил мистер Ральф Колебатч, раздираемый гордостью за ученость сына и стыдом, что вырастил худшего наездника в округе. — Зато в учебе… Ладно, о вкусах не спорят, так ведь? Возьмите мою дочь Лиззи. Ни разу в жизни книжку не открыла, зато наездница хоть куда, да и с вожжами управляется — любо-дорого смотреть!
— Вот она какая? — вежливо удивился сэр Вэлдо и ободряюще улыбнулся Хампфри. — Оксфорд?
— Кем-кем-кембридж, — выговорил тот и с трудом добавил: — Т-третий год.
— А я обучался в Оксфорде. Что собираетесь делать дальше?
— П-перейти на четвертый к-курс, — объяснил Хампфри, запинаясь и с вызовом глядя на отца.
— Будете добиваться звания стипендиата?
— Да, сэр! Надеюсь…
Но тут вмешался сэр Ральф, умоляя сына не докучать больше гостю своими делами, и тот, поклонившись собеседнику, отошел в сторону. После чего сэр Ральф заявил: если бы он знал, что его наследник окунется очертя голову в науку, то не видеть бы ему Кембриджа как своих ушей. Он был готов пойти и дальше в своей откровенности, поэтому спросил сэра Вэлдо, как поступил бы тот, окажись он на его месте. Но так как сэр Вэлдо не считал себя достаточно компетентным давать советы сбитому с толку родителю и не испытывал большого желания всецело сосредоточиться на обсуждении этой проблемы, то ловко уклонился от продолжения разговора. Не зря ходило столько слухов о его умении держать себя в обществе — ему не составило большого труда отделаться от сэра Ральфа, не задев его лучших чувств.
Тем временем ровесники Хампфри, которые с завистью наблюдали за его беседой с Идеальным Мужчиной, набросились на беднягу, требуя, чтобы тот выложил все, что ему сказал сэр Вэлдо.
— В-вряд ли это вас заинтересует, — запротестовал юноша с вызывающей надменностью. — Н-ни словечка о спорте. Мы беседовали о Кем-кембридже.
Это известие ошеломило его слушателей. Мистер Бэннингем был первым, кто обрел дар речи и выразил чувства остальной честной компании:
— Он, должно быть, принял тебя за ненормального?
— Вовсе нет! — возразил Хампфри, скривив губу. — С-самое и-иитересное, что он совсем не такой пустоголовый, к-как п-пытались меня убедить.
В любое другое время столь дерзкая речь товарища по детским играм вызвала бы со стороны юношей ответные меры карательного характера. Однако приходилось считаться с правилами приличия, коих требовала обстановка, — это обстоятельство удержало их и позволило Хампфри благополучно унести ноги, не только не будучи оскорбленным, но еще и с приятным чувством, что судьба даровала ему несколько восхитительных минут, с лихвой оплативших все обиды, причиненные бывшими друзьями в прошлом.
В связи с тем, что миссис Миклби усадила Идеального Мужчину за обширным обеденным столом между собой и леди Колебатч, он только поздним вечером смог познакомиться с миссис Андерхилл. В лавине обрушившихся на него представлений сэр Вэлдо вряд ли выделил бы ее среди множества других матрон, но лорд Линдет был начеку. Не испугавшись платья из красно-коричневого атласа, щедро украшенного кружевами и бриллиантами, и прически, увенчанной плюмажем из перьев, скрепленных брошью огромных размеров, Джулиан воспользовался первой же возможностью представиться миссис Андерхилл, когда джентльмены после обеда присоединились к леди, и теперь указал на нее сэру Вэлдо. Повинуясь красноречивым знакам, подаваемым ему молодым кузеном, сэр Вэлдо пересек комнату и был немедленно подключен к делу.
