— Если ты не поедешь со мной… — Он осекся, взглянул на слуг, после чего наклонился к ее уху и очень тихо сказал: — Если не поедешь со мной, я утащу тебя силой и сам посажу в экипаж. Любой гуляющий по площади станет свидетелем необычного зрелища, а поскольку, предполагаю, ты так легко не сдашься и станешь сопротивляться, все поймут, что наше примирение не состоялось. Хочешь, чтобы все было именно так?
— Ты дал слово не применять силу! — яростным шепотом напомнила она.
— О нет. Я дал слово, что не возьму тебя силой, — пояснил он. — По моему мнению, все остальное — честная игра.
— Теперь я должна добавить к списку описаний твоих душевных качеств еще и слово «грубиян».
— Но как я говорил ранее, грубая сила тоже может пригодиться.
Виола ничуть не сомневалась, что он исполнит свою угрозу, и напомнила себе, что сейчас главное — тактика выжидания. Рано или поздно ему надоест игра, и он отступит.
— В таком случае едем, — согласилась она и, дождавшись, когда лакей откроет дверь, вышла на крыльцо. — Чем скорее мы отправимся в парк, тем скорее все закончится.
— Вот та Виола, которую я помню, — облегченно вздохнул он. — Энергичная, любящая приключения, готовая все испытать.
Его ландо стояло у обочины. Он помог ей сесть и сам уселся рядом на сиденье из тисненой красной кожи. На полу у их ног стояли корзинка для пикников и кожаный мешок.
Когда-то еще до свадьбы они часто устраивали пикники, в присутствии третьих лиц, конечно. Но он всегда ухитрялся утащить ее в укромный уголок и украсть поцелуй-другой, подогревая ее пробуждающееся желание. Тогда, он творил волшебство и сейчас надеялся, что это ему снова удастся.
Он пытался вернуть те счастливые дни в надежде возродить ее чувства к нему, тем более что теперь имел право на законных основаниях целовать ее без необходимости прятаться от посторонних глаз. Они женаты. Он мог делать с ней все, что пожелает.
Как она и предсказывала, в Гайд-парке было многолюдно. Экипажи и всадники, заполнившие Роттен-роу, продвигались невыносимо медленно, усугубляя терзания Виолы. Она замечала, как шепчутся окружающие, вне всякого сомнения, гадавшие, что свело вместе лорда и леди Хэммонд.
До чего же неприятно быть предметом разговоров! А ведь ей пришлось годами выносить злорадные взгляды, сплетни и слухи. Разумеется, сестра герцога всегда на виду, но именно многочисленные похождения Хэммонда делали ее одним из самых частых объектов злословия в обществе. Кроме того, многие считали, что она во многом виновата, поскольку не смогла дать мужу наследника.
Сколько лет она существовала тихо, вела спокойную жизнь, славилась безупречным поведением, и все лишь для того, чтобы общество почти забыло о ней. Да и о чем сплетничать, если она ни разу не дала повода для скандала! И вот теперь из-за абсурдного стремления Джона примириться ее имя вновь полощут на страницах светской хроники!
Оба то и дело кивали знакомым, как того требовали правила приличия, но Джон, к величайшему облегчению Виолы, ни разу не остановил ландо, пока они не оказались в более уединенной части парка. Кучер натянул поводья, и два лакея, сопровождавшие супружескую пару, подхватили корзинку и мешок. Джон привел жену в тенистое местечко на берегу небольшого пруда.
— Подойдет? — осведомился он.
Конечно, наедине они не остались: вокруг полно гуляющих, и те, кто знал лорда и леди Хэммонд, переглядывались и перешептывались. Но здесь все-таки куда спокойнее, чем в центре парка, да еще в такой солнечный день. Конечно, подойдет.
Дождавшись знака, лакеи расстелили одеяло. Виола уселась. Юбки цвета слоновой кости живописно раскинулись. Но она немного подобрала ноги, чтобы дать место Джону. Он уселся напротив. Слуги расставили тарелки, разложили серебряные приборы и салфетки.
Виола медлила, стягивая перчатки.
— Виола!
— Д-да? — пробормотала она, заставив себя поднять глаза.
— Поверь, совершенно не важно, что о тебе думают люди.
— Для меня важно.
— И все-таки не стоит показывать, что тебя задевает чужое мнение, — посоветовал Джон.
Она снова огляделась.
— К завтрашнему дню перевес в ставках, несомненно, будет в твою пользу. Во всех клубах. Мужчины будут аплодировать тебе за то, что наконец-то заставил дерзкую, скандальную, непокорную фурию-жену выполнить свой долг.
— Если они будут говорить именно это, значит, не слишком хорошо тебя знают.
— Потому что я намерена выиграть нашу маленькую войну?
— Нет. Потому что ты не фурия, — рассмеялся он. — А вот непокорная — дело другое.
Будь проклят он со своим обаянием! Он может делать все, что угодно, говорить все, что угодно, и все же были моменты, когда он мог рассмешить ее.
Виола, ничего не ответив, отвернулась.
После того как лакеи поставили корзинку и мешок рядом с Джоном, тот отпустил их. Они отошли на почтительное расстояние, но все же оставались достаточно близко, чтобы при необходимости немедленно откликнуться на зов.
Джон развязал тесемки кожаного мешка и вытащил бутылку шампанского. С бутылки стекали капли воды от растаявшего льда, в котором оно охлаждалось.
— Шампанское? — вскинула брови. Виола. — Не слишком ли ты далеко заходишь, Хэммонд?
— Слишком, — согласился он, вытаскивая из корзины бокал. Открыл бутылку и налил золотистую пенистую жидкость в высокий хрустальный сосуд.
— Что еще ты привез? — спросила она, беря протянутый бокал и даже не пытаясь скрыть любопытство. — Наверное, устриц? Или, поскольку у нас есть шампанское, возможно, клубнику в шоколаде?
Джон покачал головой и отставил бокал.
— Нет-нет, кое-что получше. То, что ты любишь гораздо больше. Лепешки.
Он сунул руку в корзину. Вытащил миску с круглыми золотисто-коричневыми лепешками, поставил на одеяло. За лепешками последовал маленький горшочек с джемом.
Виола обожала лепешки и джем. Значит, он и это помнит.
Она поняла, что у Джона перед ней огромное преимущество. Слишком много он знал: как ей хочется есть в это время дня, какую еду предпочитает, как тает, когда он целует ее в шею…
— И, разумеется, ежевичный джем, — вздохнула она.
Джон открыл горшочек, задумчиво заглянул внутрь и улыбнулся уголком рта.
— Знаешь, ты права, — объявил он, довольно неуклюже изображая изумление. — Твой любимый. Какое совпадение!
— Ты бессовестно пытаешься подольститься ко мне! — воскликнула она. — Снова втереться в доверие!
«Заставить снова влюбиться в тебя…»
— Верно, — с готовностью согласился он, отставив горшочек и наливая себе шампанского, после чего откинулся назад и оперся на руку.
