Знать избегала Милли, и Эви очень сочувствовала её ситуации. Линни подверглась бы такому же остракизму, если бы мир узнал о её падении с точки зрения приличий. Эви сама могла бы повторить такую судьбу, если бы отсутствие у неё мужа было обнаружено. Угроза подобного скандала всегда будет висеть над ней дамокловым мечом.
Будучи абсолютно убежденной, что Милли поможет ей, Эви осторожно постучала в дверь. Сквозь широкую трещину просачивался свет, пока его не загородила тень. Резкий запах навоза поднимался от конюшен снизу.
— Да? — спросил голос изнутри.
— Мисс Андерсон? Это Эвелина Кросс.
Через мгновение дверь открылась. Эви вглядывалась в женщину с холодными глазами. Она была хороша собой. Возможно, когда-то красива. Кожа век обвисла; лицо было серым там, где не было растерто до красноты и ссадин. Белоснежные пряди пронизывали темную косу, перекинутую через плечо.
Выдохнув, Эви объявила:
— Мне нужна ваша помощь.
Милли выгнула бровь, помедлив лишь мгновение перед тем, как широко распахнуть дверь и пригласить Эви внутрь.
Внутри её приветствовала скудная комната. Одна кровать, незаправленная. Стол, стулья, большой таз со сколами на подставке. Истрепанный диван стоял недалеко от медленно тлеющего в камине огня. Милли неуклюже хлопнулась на его изношенные подушки, подвернув под себя ногу.
Она дернула подбородком в сторону Эви.
— Что привело такую изящную даму сюда? Я не привыкла развлекать леди.
Эви прочистила горло и устроилась на другом конце дивана.
— Вы знаете, кто я?
— Да, я знаю, кто вы. Вы та, кто живет с этой старой крысой мисс Гертрудой, — Милли шмыгнула носом и высморкалась в свой запачканный подол.
Эви дотянулась до своей сумочки, приготовившись заплатить за услугу, о которой собиралась попросить, деньгами. У неё было немного средств, но она полагала такие расходы необходимыми. Если она должна была выйти замуж за Локхарта, значит, ей нужен опытный советник.
— Мне нужна информация.
— От меня? — пробормотала Милли низким и скептическим голосом.
— Интимного характера.
— Ах, — улыбнулась женщина. — Полагаю, что знаю парочку вещей интимного характера.
Эви покрылась румянцем, пытаясь сформулировать свой первый вопрос.
— Я слышала, что вы можете.
— Я была любовницей богатого человека, — поделилась Милли. — Моя жизнь не всегда была такой.
Её уставшие глаза с отвращением пробежались по комнате.
— Если поверите, я служила аристократу. Даже любила его преданно в течение почти пятнадцати лет, — её глаза заблестели.
Эви сжала пальцы на сумочке:
— Что случилось?
— Он забрал у меня всё. Мою молодость. Мою красоту, — уголки её рта побелели. — Он использовал меня, да, он так сделал, а затем вышвырнул, когда закончил, — она махнула рукой. — Никогда не считала обручальное кольцо настолько важным. Я всегда насмехалась над щепетильными матронами, вышагивающими по Бонд-стрит. У меня были другие драгоценности: изумрудные ожерелья, рубиновые броши, — она фыркнула. — Но я не сказала ничего для вас нового. Вам ведь известно, что значит быть покинутой мужчиной. Даже если и смерть тому причина. Разница невелика, так ведь? — её взгляд изучал лицо Эви в поисках подтверждения этого.
— Нет, — прошептала Эви. — Одна значит одна.
Милли кивнула.
Эви не знала этого наверняка, но она точно знала, что смотря на достойную жалости Милли Андерсон, видела в ней Линни. Она видела, что могло бы случиться. Если бы она не была осмотрительной, что бы было сейчас.
Её сестра никогда не пережила бы такой жизни. Не выдержала бы и двух недель. Эви благодарила Бога, что оказалась там, чтобы помочь. Так что Линни могла прожить свои последние годы в мире и спокойствии в качестве жены богатого человека. Так что Эви получила преимущество быть матерью Николаса, даже если она и жила с вечным чувством страха, что закончит так же, как Милли Андерсон: парией, избегаемой обществом, в случае, если правда когда-нибудь выйдет наружу.
Крякнув, Милли запахнула поношенную шаль плотнее.
— Так что же у вас за дело ко мне?
Эви сглотнула ком в горле и выпалила:
— Судьба оказалась благосклонна ко мне, предоставив ещё один шанс выйти замуж.
Брови Милли взлетели вверх:
— Да уж, несомненно. Но что вы хотите от меня?
— Я отправляюсь в Шотландию, — она снова сглотнула вернувшийся назад ком. — Выйду замуж до конца недели.
— Мои поздравления, — Милли поднялась и приоткрыла решетку, чтобы добавить ещё угля из своих убывающих запасов.
— Да, но я немного волнуюсь из-за… первой брачной ночи…
Мили обернулась, нахмурившиеся брови перечеркнули усталые линии лица.
— Вы же были с мужчиной ранее. Чего же здесь бояться?
Эви зарделась.
— Да, это было некоторое время назад. Тогда меня едва можно было назвать женщиной.
— Всё так плохо, да?
Щеки Эви заалели как маков цвет.
— Нет, — поспешила она ответить. — Я просто была молода. Неопытна. Действительно, это всё… как будто покрыто пеленой.
— Разве в первый раз не всегда так?
— Мне бы хотелось, чтобы это было лучше… более незабываемое, — на этих словах она задохнулась. — Мне бы хотелось быть, — «не девственницей», — естественной во время процесса.
— Понятно, — Милли пристально рассматривала свою гостью, в то время как та боролась со своей суетливостью.
Чтобы заполнить повисшую тишину, она спросила:
— Вы не моли бы дать несколько советов, с помощью которых я могла бы показаться более искусной? — она облизнула губы. — И доставить ему удовольствие?
Так, чтобы он не заметил, насколько она скорбно неумела и не пришел к логичному заключению.
Закусив губу, Эви ждала.
Губы Милли подрагивали.
— Ну, у меня есть парочка подсказок, которые всегда у меня срабатывали, — она откинулась на диване, вытянув руку вдоль спинки. — Хотя они могут оскорбить ваши возвышенные чувства.
Эви покачала головой:
— Пожалуйста, говорите откровенно. Я готова.
— Точно?
Мысли Эви направились к мужчине, спавшему в её постели. Была ли она готова?
К браку?
К нему?
Она заерзала на диване, внезапно забеспокоившись:
— Да, — она глубоко вдохнула. — Пожалуйста, продолжайте.
Часом позже Эви покинула комнату Милли Андерсон с пылающим лицом и трепетом в районе живота.
Ей было трудно воспринимать всё, что женщина сообщала, как факты. К сожалению, или к счастью, в зависимости от того, как на это посмотреть, сведения Милли включали детальные описания, в результате чего в голове Эвелины возникли живые образы. Возмутительные образы Эви и Локхарта, разыгрывающих каждый из описанных непристойных сценариев.
