— Чем ты обычно занимаешься? — спросила Иола. — Ты любишь читать?
— Я умею писать, но ненавижу это занятие, — ответила Люси, сморщив носик. — А читать не люблю, потому что это трудно.
— Очень жаль, — сказала Иола, — потому что я знаю много сказок и разных историй, которые прочитала в книгах и которые я обязательно расскажу тебе, но это не честно, если ты мне тоже не сможешь рассказывать что-нибудь интересное.
— А зачем мне вообще надо вам что-либо рассказывать? — спросила Люси таким тоном, который, к удивлению Иолы, чем-то напоминал тон ее отца.
— Ну, хотя бы затем, что если ты любишь слушать разные истории, то и я тоже люблю, — ответила Иола.
— Я могу вам рассказать такие истории, которые я знаю не из книг, — сообщила Люси с видом победительницы.
— Что же это за истории? — удивилась Иола.
— Истории о людях, которых знает папа. Например, как один человек хотел застрелить папу, — с гордостью сообщила девочка.
Иола испуганно посмотрела на Люси:
— Зачем ему понадобилось убивать твоего отца?
— Он говорил, что папа забрал у него деньги и его жену.
Иола понимала, что скорее всего это сплетни слуг, которые Люси не следовало бы повторять.
— Мне кажется, это очень мрачная история для такой маленькой девочки, как ты, — сказала Иола. — А я могу рассказать тебе сказки о драконах и феях, танцующих на лужайках в лунную ночь.
— А папа говорит, что фей на свете нет. Эта ложь придумана глупыми людьми, — возразила Люси.
— В таком случае, я, наверное, глупая, — сказала Иола, — потому что, когда я была такой же маленькой девочкой, как ты сейчас, на моей полянке частенько танцевали феи. Я всегда точно знала, что они были там, потому что ранним утром на этой полянке всегда появлялись грибы как раз на том месте, где танцевали феи.
— Я не верю в это... - начала Люси, но тут же запнулась и с любопытством уставилась на Иолу. —...А почему они танцевали?
— Потому что были счастливы, — улыбнулась девочке
Иола. — Опускаясь на землю, они переставали летать и начинали танцевать.
— Никто не может летать, — убежденно сказала Люси. — У нас нет крыльев.
— Феи летают, как птицы. Задумавшись, Люси сказала:
— Возможно, что вы видели в детстве обыкновенных птиц, но были так глупы, что подумали, будто это феи, — свысока сказала девочка.
Рассуждения Люси были вполне здравыми, но все же Иола ответила:
— Когда мы приедем на юг Франции, то обязательно пойдем с тобой в сад, где будет много цветов, и, я уверена, увидим фей. Они всегда прячутся в цветах, так же, как эльфы скрываются в корнях деревьев или гномы у подножий гор,
— Папа сказал бы, что это сущий бред, вздор и бессмыслица. Он забрал все мои книжки, чтобы я не верила в эту ложь!
— Ну ладно, перед сном я расскажу тебе сказку, — пообещала Иола, — и не важно, поверишь ли ты в нее.
— Только не надо рассказывать об этом папе, ладно? — Люси умоляюще смотрела на нее.
Иола понимала, что ей не стоит начинать службу у нового хозяина с того, чтобы нарушать его запреты, однако была убеждена в своей правоте. Как это нелепо лишать пятилетнего ребенка радости восприятия сказочного мира! То, что рассказывала Нэнни ей в детстве, помогало Иоле знакомиться с окружающим миром. У девочки, не имеющей матери, очень важно развивать воображение, прививать интерес ко всему прекрасному, к тому, что она смогла бы полюбить. Тогда ребенок не будет прислушиваться ко всякого рода слухам и сплетням, распространяемым слугами.
Подобные рассуждения шли вразрез с планами сэра Вулфа по воспитанию дочери, однако Иола была убеждена, что Нэнни на ее месте поступила бы так же. Именно Нэнни открыла перед Иолой мир воображения, сформировавший ее характер, заставляя увидеть красоту во всем, даже там, где раньше она ничего не замечала. Нэнни привила ей вкус к прекрасной музыке, заставила ее понять, что внутренний мир намного важнее того, как внешне выглядит человек. Этому Иола хотела теперь научить и Люси.
Но внутренний голос подсказывал Иоле, что если она станет учить Люси тому, что противоречило желанию сэра Вулфа, то очень скоро ей придется возвратиться в Англию. Несмотря на такую опасность, Иола решила, что будет делать только то, что лучше для ребенка. Именно так поступила бы и Нэнни.
Было очевидно, что сэр Вулф придерживался ошибочных взглядов на воспитание дочери. Поэтому Иола почувствовала особую ответственность за эту девочку, лишенную основной радости детства — чувствовать себя ребенком и жить в мире сказок. Но вместе с тем не стоило забывать о том, о чем предупреждал ее мистер Картер: надо постараться скрывать свои намерения и не раздражать сэра Вулфа. Именно так следует поступать, говорила она себе, надо соглашаться с ним на словах, но делать по-своему то, что будет лучше для Люси.
Глава четвертаяКогда Иола стала укладывать Люси в постель, то девочка никак не могла угомониться, болтала, рассказывая то, что ребенку вообще знать не следует. Можно было не сомневаться, что все сплетни и слухи Люси слышала от своей прежней няни и других слуг. Девочка была очень умной и развитой не по годам. В то же время ей было жаль эту малышку, так непохожую на обыкновенного ребенка, а скорее напоминавшую разговорчивого взрослого, который хотел выговориться, потому что долгое время был лишен благодарных слушателей.
Иола уже собиралась уходить в свою каюту, когда девочка спросила:
— Почему вы верите в существование фей?
— Потому что феи — прекрасные маленькие создания, добрые и нежные, способные поведать нам такие драгоценные секреты, которые не известны людям, живущим в мире поездов и машин.
Немного подумав, Люси спросила:
— Феи не могут ездить на поездах, ведь так?
— Я уверена, что они просто не хотят этого, — ответила Иола. — Поезда шумные, дымные, однако они нужны людям, потому что с их помощью удобно добираться с одного места на другое.
— Я тоже хотела бы полетать, — задумчиво произнесла Люси.
Иола поняла, что рассказ о феях запал девочке в душу.
Когда Люси улеглась, Иола спросила:
— Разве ты не молишься на ночь?
— Иногда молюсь, — ответила Люси равнодушно. — Но если няня забывала, я и не напоминала об этом.
— Почему? — не поняла Иола.
— Потому что я не хочу разговаривать с Богом. Он старый. Он всегда шпионит за людьми, подсматривает, все ли они делают правильно, не шалят ли они, — насупившись, объяснила Люси.
Иола с трудом сдерживала улыбку. Она не могла отделаться от мысли, что в представлении Люси есть доля истины.
— Бог, которому молюсь я, ни капельки не похож на того, о котором ты сейчас сказала, — заметила Иола. — Я непременно расскажу тебе потом, что значит для меня мой Бог.
