Она осталась при своем мнении. Я решила: пусть думает, что хочет. Вся прислуга уже знала об изменениях в режиме девочки. Алиса фыркала, но миссис Гарни перемены одобрила. Экономка была по-своему привязана к девочке и как умела заботилась о ней.
Неспешную жизнь прервало одно неожиданное событие. Однажды мы с Пенелопой возвращались после верховой прогулки в парке. Вдруг мы увидели карету, которая двигалась навстречу. Реакция Пенелопы удивила меня. Она резко натянула поводья и крикнула:
– Давайте поедем другой дорогой!
Однако было слишком поздно. Когда карета почти поравнялась с нами, Пенелопа направила свою лошадь так, будто хотела спрятаться за меня.
В карете была всего одна пассажирка, старая леди с прямой спиной. Поглядев на ее лицо, я сразу поняла, кто она такая: герцогиня Квинсфорд, которая по собственной воле переселилась из замка в отдельный дом. Я воображала, что ее держат там взаперти и не выпускают.
Из любопытства я остановилась на месте. Старая леди взглянула на меня, и я увидела живые, умные глаза. Она приказала кучеру остановиться, похлопав его по спине ручкой своего зонтика, и он натянул поводья. Довольно долго герцогиня молча смотрела на меня, потом, не поздоровавшись, спросила:
– Кто вы такая, молодая леди?
Пенелопа вела себя необычно тихо: руки ее вцепились в поводья, все тело напряглось. Чего она, интересно, боится?
Я повернулась в седле и улыбнулась девочке. Потом, нагнувшись, взяла поводья ее лошади, подтягивая поближе к себе. Мы стояли бок о бок, и герцогиня не сводила с нас пристального взгляда. В ней чувствовался сильный характер, однако не было и следа эксцентричности. И уж, конечно, никакого безумия! Интересно, зачем герцогу понадобилось, чтобы доктор Райнхарт осматривал его матушку? Кому-кому, а ей психиатр не нужен.
Я ободряюще сжала руку Пенелопы, и девочка с благодарностью прильнула ко мне. Странно, почему она так боится герцогини? И почему старая леди с такой неохотой смотрит на девочку? Она удостоила Пенелопу всего лишь сухим кивком.
Несмотря ни на что, герцогиня мне понравилась. Я почувствовала, что с нею было бы интересно поговорить. Однако она лишь спросила:
– Ведь вы – племянница сэра Кита Баррона? Мой сын рассказывал мне о вашем приезде. Надеюсь, вам нравится в Фэрмайле, мисс Пенроуз.
Я поблагодарила ее, и герцогиня, царственно кивнув, приказала кучеру трогать.
Мы молча трусили домой. Пенелопа старалась держаться ближе ко мне. Даже после прогулки, когда конюх увел лошадей, она прижималась ко мне, а вечером, после ужина, сама принесла шашки и всячески старалась затянуть игру. В конце концов, пришлось мне проявить твердость. Я отложила доску и пообещала:
– Завтра я точно побью тебя, Пенелопа. Сегодня ты выиграла у меня пять раз!
Она начала очень медленно и неохотно складывать шашки в коробку. Потом сказала:
– Я не хотела побеждать вас. Особенно сегодня!
– Победа в игре – дело случая.
– Не всегда. Иногда я жульничаю.
– А сегодня?
– Сегодня – нет.
– Я рада, что ты призналась мне. Но почему?
– Потому что вы были добры ко мне… когда мы встретили герцогиню. Вы поняли, что я ее боюсь, и держались ближе ко мне. Спасибо вам!
Впервые я поняла, что могу погладить ее. Я взяла у нее из рук коробку с шашками и отложила в сторону, а затем притянула девочку к себе и поцеловала в щеку.
– Тебе не за что благодарить меня, Пенелопа.
– Нет, есть! Она ненавидит меня, я знаю. Если бы не вы, она бы посмотрела на меня своим ужасным, ужасным взглядом! А все потому, что я… Алиса говорит, что люди всегда смотрят сверху вниз на таких, как мы.
Опять Алиса! Она посеяла ядовитые семена стыда в душе ребенка. Мне захотелось пожаловаться на нее герцогу, но я понимала, что он и слушать меня не станет.
Я обняла девочку и прижала ее к себе.
– Послушай, Пенелопа, люди смотрят сверху вниз только на тех, кто позволяет так на себя смотреть. Нас будут любить независимо от того, кто мы и что мы, если мы сами любим людей. Понимаешь?
– Герцогиня никогда меня не полюбит, хоть я в лепешку расшибись!
– А ты пробовала? Или ты боишься? А может, думаешь, что права Алиса, а я ошибаюсь?
Она отодвинулась от меня и стала разглядывать подол своего синего платья. Того самого, которое она надевала на обед в памятный день, когда ее опекун пригласил нас вниз. Надо вспомнить… что там говорила о платье мисс Уэйт?
– Пенелопа, кажется, это платье прислала тебе герцогиня. Скажи, она всегда подбирает тебе одежду?
– Да. Миссис Гарни сообщает ей, когда мне нужны новые вещи. Каждые три месяца она снимает с меня мерки, а потом передает их во Вдовий дом.
– И ты думаешь, что старая леди не любит тебя? Стала бы она утруждать себя, выбирать тебе платья и пополнять твой гардероб, если бы не заботилась о тебе?
Пенелопа вскинула голову. У нее на лице я заметила прежнее непокорное выражение, однако глаза были влажными.
– Милостыня! – вскричала она. – Всего лишь милостыня!
– Наверное, это тебе тоже сказала Алиса.
Я поняла, что, задела ее за живое, потому что Пенелопа густо покраснела.
– Алиса ошибается, – заметила я. – Алиса не знает, о чем она говорит. Она все выдумывает, то есть лжет. В следующий раз, когда речь зайдет о подобных вещах, не слушай ее. Лучше сразу иди ко мне.
К моему величайшему удивлению, Пенелопа не стала защищать Алису, но бросилась ко мне, обвила мою шею руками и горько разрыдалась. Я гладила ее по голове, утешала, шептала ласковые слова. Постепенно она успокоилась, но еще долго не отходила от меня. Она растрогала меня, как никогда раньше: ведь ей больше всего на свете нужна любящая мать, которой у нее никогда не было.
Спустя некоторое время я предложила:
– Давай я зайду к тебе после того, как ты ляжешь в постель.
Она молча кивнула и ушла, впервые тихо закрыв за собой дверь. Обычно она немилосердно хлопала дверью или вовсе не закрывала ее.
Когда я пришла к ней в спальню, она порывисто обняла меня.
– Спокойной ночи, Пенелопа.
– Спокойной ночи, мисс Пенроуз.
Я была счастлива. Герцогу я безразлична, зато его дочери – нет. По крайней мере, она начинает привыкать ко мне.
Через два дня старая герцогиня пригласила меня на чай. Приглашение удивило и обрадовало меня: я часто думала об отшельнице из Вдовьего дома. Я приказала запрячь двуколку и поехала в юго-западную часть парка. До сих пор я видела Вдовий дом лишь в отдалении, но теперь рассмотрела его вблизи. Дом был построен в эпоху королевы Анны. Старые стены были увиты плющом. Полукруглые окна весело сияли на солнце.
Меня провели в малую гостиную, где уже ждала пожилая леди. Красота и некоторый аскетизм дома немного напугали меня. На всем лежал отпечаток безукоризненной чистоты, обстановка поражала богатством и совершенством. Картины старых мастеров, редкие фарфоровые и фаянсовые вазы, в лакированных китайских ларцах драгоценности работы Фаберже, в хрупких стеклянных витринах резные табакерки, инкрустированные драгоценными камнями…
