Эмиль Текери встал, быстро допил из большой кружки оставшееся пиво и последовал за ней.
Оказавшись на улице, Патриция прислонилась к стене и несколько раз глубоко вдохнула свежий воздух. Она чувствовала себя так, словно вышла из тюрьмы.
Текери подошел к ней и, взяв за руку, увлек в переулок. Кучер ее заметил и хотел было прийти на помощь, но Патриция махнула ему рукой, давая понять, что все в порядке.
— Итак, леди, вы — мадам Фэрчайлд? — сказал Текери со скупой улыбкой. — Теперь я вас узнал.
Патриция никогда прежде его не видела, иначе, несомненно, запомнила бы этого отталкивающего типа.
— Значит, вы говорите, что приехали сюда по делу, касающемуся Чарлза Рирдона? — Его беспокойные черные глазки поблескивали.
Патриция со вздохом открыла сумочку и достала пакет, который ей дал Чарлз. Она быстро протянула его Текери.
— Я надеюсь, вы понимаете, чего ждет от вас мистер Рирдон? — холодно спросила она.
— Конечно, леди. — Его толстые губы скривились в довольной улыбке, обнажив желтые прокуренные зубы.
Патриция подумала о том, как мог Чарлз доверять этому человеку. Что ему стоило, взяв деньги, навсегда исчезнуть? От кого тогда ждать помощи? Слепое доверие к этому отвратительному мошеннику свидетельствовало о явном безрассудстве Чарлза.
— В таком случае желаю удачи, сэр, — сказала она, почувствовав облегчение от того, что поручение Чарлза выполнено. С ее плеч словно свалилась гора.
Патриция вернулась на улицу, и кучер, спрыгнув с облучка, помог ей сесть в экипаж. Оглянись она назад, то заметила бы с интересом наблюдавшего за ней всадника.
Керкленд мрачно нахмурился, и его синие глаза стали ледяными. Он спешился и быстро последовал за Эмилем Текери, который скрылся в переулке.
Стивена не было с Барбарой и Томасом, когда несколько часов спустя они пришли в номер к Патриции. Том проводил обеих женщин к дамскому портному, представил их и, пообещав вернуться через час-другой, тотчас исчез.
Как только Патриция вошла в салон, ее глаза сразу остановились на зеленовато-бежевом повседневном костюме. Она начала с интересом его рассматривать. Приталенный бархатный жакет болотного цвета с узкими рукавами и длинная баска хорошо сочетались с бежевой юбкой до земли, подол которой был отделан бархатными оборками под цвет жакета и узкой полоской серовато-бежевых кружев. Рукава заканчивались такими же кружевами. Портной, месье Галбрейт, был небольшого роста. Его лицо украшали тоненькие усики, а темные глаза, казалось, постоянно бегали из стороны в сторону так же быстро, как и его руки, мелькающие в воздухе. Он суетился вокруг женщин, обращая их внимание на прекрасное качество кружев и на необычную застежку из тесьмы.
Когда Патриция одобрительно кивнула, он хлопнул в ладоши, и из задней комнаты появились две швеи. Патрицию быстро отвели в крошечную примерочную, где молниеносно сняли мерки.
В это время месье Галбрейт все свое внимание уделил Барбаре.
— Должен заметить, мадемуазель, — решительно сказал он, — я в курсе самой последней моды и вижу, что ваша одежда уже ей не отвечает. Платок на вашей голове оскорбляет мои эстетические чувства.
Барбара испуганно схватилась обеими руками за голову, опасаясь, что француз сорвет с нее платок.
— У меня неприятности, и я стараюсь… — Она запнулась, не зная, стоит ли рассказывать незнакомому человеку про банку с медом.
Галбрейт понимающе поднял вверх палец.
— …скрывать свои волосы, — продолжил он, заговорщически ей подмигнув.
Месье Галбрейт часто был вынужден страдать из-за тщеславия своих клиенток. Возникали проблемы то из-за слишком полной талии, то из-за слишком плоской груди, но на этот раз ситуация была необычной, и он сомневался, что у девушки действительно есть причина что-то скрывать. Барбара слегка покраснела.
— Я знаю, может быть, это и глупо, но я предпочитаю ходить с покрытой головой, пока мои волосы немного не отрастут.
— Я прекрасно вас понимаю, мадемуазель. — Он печально покачал головой, представив эту восхитительную особу в лихорадке, что, вероятно, и послужило причиной утраты волос. — Теперь вы кажетесь вполне выздоровевшей, мадемуазель Керкленд. Вы чудесно выглядите. Думаю, у меня есть то, что вы ищете.
— Выздоровевшей? После чего? — спросила Барбара, сбитая с толку. Она не понимала, о чем он говорит.
Однако француз уже бежал к ней через комнату, держа в руках накидку с капюшоном. Из коричневой тафты, на розовой атласной подкладке, она была в форме мантии.
Барбара сняла с головы свой красный платок и смущенно посмотрела на портного.
— Моя прическа такая немодная, — сказала она извиняющимся тоном.
Выразительное лицо месье Галбрейта оставалось бесстрастным, когда он наблюдал, как Барбара натягивает на свою голову коричневый капюшон. Он не понимал, почему эта очаровательная девушка старалась скрыть свои волосы под старушечьим платком. Ему казалось, что с такими чудесными карими глазами нет необходимости прятать свое лицо.
«Она очаровательна! От нее так и веет молодостью! — подумал он с восхищением. — О женщины! — продолжал он размышлять с печальным вздохом. — Когда они наконец поймут, что между природной красотой и изменчивой модой нет ничего общего. Мода! Чего она стоит?» — мысленно вопрошал француз с неожиданным для человека его профессии пренебрежением.
— Мадемуазель Керкленд, — благожелательно сказал он. — Я недавно вернулся из Франции, где, на мой взгляд, заядлые модницы кажутся просто ужасными со своими высокими прическами. — Месье Галбрейт с отвращением махнул рукой. — Мой Бог! Их головы выглядят больше тела!
Барбара не могла удержаться от смеха при виде его испуганно округлившихся глаз.
— Вы очень добры, месье Галбрейт.
— Прошу прощения, мадемуазель, — сказал он, когда в двери появилась одна из швей и сделала ему знак.
Бархатный жакет было необходимо ушить в талии, и портной уверил Патрицию, что все будет сделано, пока она осматривает салон. Та была очень рада, что наконец-то сможет переменить платье, и охотно согласилась с предложением француза. Проворные руки помогли ей вновь одеться, и она присоединилась к Барбаре.
Патриция затаила дыхание при виде рулона атласа цвета слоновой кости.
— Какая прелесть, месье Галбрейт! — воскликнула она и, приподняв краешек ткани, начала внимательно рассматривать сложную вышивку розовыми, белыми и зелеными цветами.
Француз воздел глаза к небу и молитвенно сложил руки, выражая хвалу Всевышнему.
— Да, мадам. Это действительно прелестная ткань! Ее привезли с Востока. Великолепная вышивка, не правда ли?
