4 мая 1528 года
Милая Катерина!
С прискорбием сообщаю тебе, что моя жена Кларисса Строцци вчера скончалась. Последнюю неделю она пролежала в лихорадке, однако настаивала на том, чтобы мы не суетились вокруг нее, а занимали гостя из Рима.
Накануне своей смерти она сидела за столом и писала людям, которые могли бы помочь Медичи. Утром мы там ее и застали. Она была так больна, что не могла подняться. Мы отвели ее в постель и пригласили врача, но к тому моменту было понятно, что она умирает.
Даже в своих страданиях она о тебе не забыла. Велела написать тебе письмо с заверениями, что твоя судьба скоро изменится к лучшему.
Обращайся к послу ла Рош. Он позаботится о твоей безопасности и благополучии. Король Франциск по-прежнему твой верный союзник.
Я остался один.
Твой дядя Филиппо Строцци
Как и дядя Филиппо, я была безутешна. Я чувствовала себя покинутой: дядя Филиппо не был связан со мной кровью, мое будущее зависело теперь от смутного и отдаленного интереса ко мне короля Франции. Я зарылась лицом в колени сестры Николетты, и она меня обняла.
Два дня я провела в кровати, отказываясь от еды. Обложившись книгами, я читала о Сатурне, предвестнике смерти, о его тяжелых холодных свойствах и прикидывала, как он встал в гороскопе Клариссы в час ее кончины. Так прошла ночь. Когда утром сестра Николетта вместе с преданной служанкой Барбарой появились в моей комнате, я все еще читала. Глаза жгло от напряжения.
— Duchessina, — обратилась ко мне Николетта, — к вам посетитель. Он хочет выразить свои соболезнования.
— Кто? — нахмурилась я.
— Я не интересовалась, — ответила Николетта, — но мать Джустина знает его и позволила вам встретиться с ним у решетки. Мне нужно поторопиться в комнату для рукоделия, Барбара вас проводит. — Николетта повернулась к служанке. — Проследи, чтобы поведение гостя было пристойным и чтобы их никто не подслушал.
Дядя Филиппо? — недоумевала я. Неужели он рискнул приехать во Флоренцию? Или — эта мысль вызвала у меня небольшое волнение — Пьеро сумел до меня добраться?
— Этот человек молод или стар? — быстро спросила я.
Николетта непонимающе на меня посмотрела.
— Мать Джустина не сказала.
Барбара вывела меня к стене монастыря. Верхняя решетка двери была занавешена, но нижняя, возле корзины с пожертвованиями, от которой несло уксусом, предотвращающим чуму, была открыта, и я увидела мужские ботинки.
Барбара постучала в дверь и громко объявила:
— Девочка здесь, сэр. При беседе будьте осмотрительны.
Она сделала слабую попытку дать мне свободу, то есть отступила в сторону на два шага.
— Донна Катерина, — произнес человек таким звучным и глубоким голосом, словно не говорил, а пел. — Я пришел выразить вам соболезнования по случаю смерти вашей тети. Для вас настало тяжелое время.
Если бы я была повыше, то отбросила бы вуаль и посмотрела на его уродливое лицо, на рябую, болезненную кожу, на кривой нос и огромные уши. Выяснила бы, изменился ли он за последние бурные месяцы. Я встала на цыпочки в желании стать к нему поближе.
— Господин Козимо, — удивленно отозвалась я. — Как вы нашли меня?
— Неужели вы решили, что я вас оставил? Я принес вам в монастырь Святой Катерины камень. Думал, вы догадаетесь, кто его прислал. Он ведь сейчас при вас?
— Да. Я с ним не расстаюсь.
— Это хорошо. — Козимо помолчал. — И книги, спасенные из дворца.
— Так это были вы… — Оказывается, это сделала не Кларисса, а Козимо Руджиери. — Но как вам удалось уберечь книги от повстанцев? А камень я вообще оставила в Поджо-а-Кайано. Как вы узнали?
— Вам не нужно об этом задумываться, мадонна. Просто помните, что вы не одна и никогда не останетесь в одиночестве.
Я чуть было не заплакала, но удержалась.
— Благодарю вас. Но как мне связаться с вами в случае необходимости?
— Через французского посла.
— Почему вы так добры ко мне?
— Я вам уже объяснял, Катерина. Я просто защищаю собственные интересы. Мы с вами связаны звездами.
— Звезды, — подхватила я. — Хочу изучить все, что с ними связано.
— Вы всего-навсего девятилетняя девочка, — быстро ответил Козимо и вздохнул. — Но очень необычная. Читайте Фичино и аль-Бируни — это был выдающийся ум.
— Я должна научиться вычислять, что со мной произойдет, — настаивала я, — придут ли к соглашению Папа и император Карл, спасут ли меня.
— Папа и император придут к соглашению, — уверенно заявил Козимо. — Вам не нужно сейчас беспокоиться о будущем. Просто знайте, что я в вашем распоряжении, нуждаетесь вы во мне или нет. — Козимо отошел, и голос его сделался тише. — Сейчас мне пора идти, ради вашей безопасности. Меня не должны увидеть. Да пребудет с вами Господь, Катерина.
Я прислушивалась к удалявшимся шагам.
— Господин Козимо, — пробормотала я и прижала к двери ладонь.
И не двигалась с места, пока Барбара не взяла меня за локоть и не повела за собой.
Лето пролетело без каких-либо особых событий, как и осень и последовавшая за нею зима. Я росла и делала успехи во французском языке. А ночью во сне разговаривала с окровавленным человеком. «Je ne veux pas ces reves» — «Я не хочу этих снов».
Когда опять настало лето, я, как и большинство монахинь, обрадовалась новости, что Папа вскоре вернется в Рим. Климент согласился короновать Карла, если король станет поддерживать семейство Медичи. Потерпев слишком много поражений в борьбе с имперскими войсками, французский король Франциск заключил с Карлом мир и перестал оказывать поддержку мятежникам Флорентийской республики.
Жарким июньским утром, в окружении занятых рукоделием сестер, я смотрела в открытое окно: на горизонте собирались темные тучи. За городом горели поля и овины: их подожгли солдаты революционного правительства. Император Карл был в пути, по крайней мере его войска, ведомые принцем Оранским. Повстанцы не собирались оказывать им помощь у стен Флоренции.
Недалеко от монастыря формировалось ополчение численностью в десять тысяч человек. Находясь в саду или во дворе, я слышала приказы командиров, пытавшихся обучить неопытных солдат. В страхе перед неминуемым сражением из Флоренции сбежали сотни людей. С Маддаленой, стоявшей на стреме, я вскарабкалась на ольху и попыталась заглянуть за городские стены, но увидела лишь крыши домов и серую дымку над городом. Флоренция пропахла дымом. Им пропиталась наша одежда и волосы, дым проник во все уголки монастыря.
Сентябрь принес добрую весть: король Франциск подписал договор с императором Карлом. Отныне французские войска не станут поддерживать восставшую республику. Я тихо ликовала, но в то же время немного боялась, помня об ужасном разграблении Рима, когда люди императора проигнорировали приказы и устроили осаду святому городу. Они выбивали двери монастырей и насиловали монахинь.
