— Понимаю, — я отвела взгляд от страшного портрета юного Нейпьера. — Очень было любезно с вашей стороны показать мне свои картины. Но теперь мне надо идти в свою комнату. Я могу скоро понадобиться.
Сибила кивнула.
— Надеюсь, вы еще придете и посмотрите другие мои работы.
— С удовольствием, — ответила я.
— Когда? Скоро? — произнесла она просящим, как у ребенка, голосом.
— Как только вы будете столь добры, чтобы пригласить меня.
Сибила радостно закивала и потянула за шнур звонка. Пришла служанка, и Сибила попросила ее проводить меня в мою комнату.
Когда я пришла к себе, там меня уже ждала Элис.
— Меня послали передать вам, — сказала она, — что сегодня вы будете обедать с нами в маминых покоях. Я зайду за вами в семь часов.
— Спасибо, — ответила я.
— У вас встревоженный вид. Сэр Уилльям хорошо вас принял?
— Да. Я играла для него. И, кажется, ему понравилось. Но я заблудилась на обратном пути и случайно встретила мисс Стейси.
Элис понимающе улыбнулась.
— Да, она немного… странная. Надеюсь, это встреча не очень вас смутила.
— Она показала мне свою студию.
Элис удивилась.
— Вы, должно быть, очень ее заинтересовали. Ее картины вы тоже видели?
Я кивнула.
— На одной из них — вы, миссис Стейси и Оллегра.
— Неужели? Она не говорила, что пишет наш портрет. Как он, хорош?
— Сходство передано превосходно.
— Мне бы хотелось посмотреть его.
— Мисс Стейси наверняка вам его покажет.
— Знаете, она бывает временами немного ненормальная. У нее была несчастная любовь. Кстати, вы не заметили ничего странного в наших именах?
— В именах?
— Да, но именно в соединении наших имен. Они как раз, как в одном стихотворении… Вы любите поэзию?
— Да, есть вещи, которые я очень люблю, — ответила я. — А какое стихотворение ты имеешь в виду?
— Лонгфелловское… Можно, я прочту ту часть, которая мне особенно нравится? Я знаю ее наизусть.
— Да, пожалуйста.
Элис сложила руки за спиной и, опустив глаза, продекламировала:
В приоткрытую дверь в свете лампы ночной
Вижу скромную Элис, озорную Оллегру,
Подле — Эдит с копной золотистых волос.
То шепоток встрепенется, то молчанье средь них.
Но я знаю, я вижу по задорным глазам,
Замышляют они, строят планы они,
Как меня чем-нибудь поразить.
Элис подняла на меня глаза. Они сияли.
— Видите, — сказала она. — Озорная Оллегра. Эдит с золотистыми волосами, и я, — скромная Элис, разве не так? Видите — это о нас.
— И вы строите планы, как кого-нибудь чем-нибудь поразить?
На губах Элис появилась ее обычная слабая, тихая улыбка. Затем она сказала со своей неизменной скромностью:
— Мне кажется, все мы временами чем-нибудь поражаем друг друга.
В тот день я обедала с миссис Линкрофт и Элис. Миссис Линкрофт приготовила еду сама, так как помимо спальни и гостиной в ее распоряжении была и маленькая кухня.
— Когда в доме принимали гостей, а в свое время это бывало часто, — объяснила она, — я посчитала, что иметь у себя небольшую кухню намного удобнее. И слугам меньше хлопот, и мне самой приятнее. Теперь, я думаю, и вы, миссис Верлейн, можете обедать здесь. Элис тоже будет с нами, правда, время от времени сэр Уилльям любезно приглашает ее обедать с семьей. Возможно, и вас он иногда будет звать к своему столу.
Обед прошел тихо и приятно, и был отменно вкусен. Элис сидела все это время молча, и я подумала, что отныне буду мысленно звать ее скромница-Элис.
Миссис Линкрофт рассказала мне о болезни сэра Уилльяма: год назад с ним случился удар, и с тех пор он сильно сдал. Затем мы заговорили о музыке.
— Его жена часто играла ему на фортепьяно, — сообщила мне миссис Линкрофт. — Мне кажется, что, когда мистер Нейпьер вернулся, сэру Уилльяму вспомнились прежние времена, и он решил, что в доме снова должна звучать музыка.
Как сильно, видимо, сэр Уилльям любил свою жену, раз после ее смерти запретил в доме музыку, подумала я тогда.
— Уже и сейчас видны перемены к лучшему, — продолжала миссис Линкрофт. — Но со временем их будет еще больше, поскольку мистер Нейпьер и Эдит поженились, — она с улыбкой сделала паузу, пока подававшая на стол служанка не вернулась на кухню. — Теперь пойдет более нормальная жизнь в доме, — продолжила она. — Большое облегчение, что Нейпьер взял управление поместьем в свои руки. Он деятелен, первоклассный наездник, отныне он ездит всюду верхом, во все вникает со знанием дел. Даже сэр Уилльям вынужден согласиться с этим.
Я молча ждала продолжения рассказа, но, видимо, миссис Линкрофт посчитала, что и так сказала слишком много.
— Не хотите ли еще пирога?
Я с благодарностью отказалась, отметив, что пирог приготовлен превосходно.
— Вы умеете ездить верхом, миссис Верлейн? — спросила миссис Линкрофт некоторое время спустя.
— Мы с сестрой ходили в школу верховой езды, и случалось, катались верхом, когда бывали за городом. Но мы жили большей частью в Лондоне, а там нет таких возможностей для верховой езды, как здесь. Кроме того, у нас было много других занятий.
— Ваша сестра тоже музыкант?
— О, нет… нет… — и тут я запнулась, наступила пауза… Я поняла, как легко могу себя выдать. Интересно, как все они поведут себя, если узнают, что я сестра той женщины, которая каким-то загадочным образом исчезла из Лоувет Стейси несколько месяцев назад.
— Мой отец был профессором, — начала я не совсем уверенно. — Сестра помогала ему в работе.
— У вас в семье, видимо, все были талантливы.
— Мои родители придерживались прогрессивных взглядов на образование, и нас обучали, не делая скидку на то, что мы девочки. Мальчиков в семье не было. Возможно, если бы родители имели еще и сына, то наше обучение пошло бы несколько иначе.
Неожиданно в разговор вступила Элис.
— Я бы хотела, чтобы меня обучали именно так, — сказала она, — как вас и вашу сестру. Наверное, вам бы хотелось быть сейчас рядом с ней, а не здесь.
— Моя сестра умерла, — ответила я коротко. Мне показалось, что Элис хотела спросить меня о чем-то еще, но миссис Линкрофт остановила ее взглядом и заговорила сама.
— Как это печально. Мы очень сочувствуем.
Все замолчали в некоторой растерянности, не зная, что сказать, и тогда я решила спросить, хорошо ли ездят верхом мои ученицы.
— Мистер Нейпьер решительно взялся научить Эдит верховой езде. Они вместе совершают каждое утро прогулку верхом. Я думаю, она уже сделала большие успехи.
— Не сделала, — уверенно заявила Элис. — И даже хуже того — она теперь боится.
— Боится? — переспросила я.
— Эдит по натуре очень робкая, а мистер Нейпьер пытается сделать ее смелой, — пояснила Элис. — Но она все равно всегда предпочтет трястись на старом Сильвере, чем скакать на любой другой прекрасной лошади, которую выбирает ей Нейпьер.
