Она видела папашу и мамашу Тру-ля-ля, вцепившихся друг в друга и плывших по зыби сражения, как огромная пробка из грязных лоскутов.
Анжелика захохотала еще сильнее. Она задыхалась от смеха. Ох! Она просто с ума сходила от смеха!..
— Значит, тебе ужасно весело, милочка! — проворчал чей-то ленивый голос у нее за спиной.
Мужская рука сжала запястье Анжелики. «Сыч — его не узнают, его чувствуют», — сказал как-то раз Пион. С прошедшей ночи Анжелика научилась чувствовать, откуда исходит опасность. Она все еще смеялась, но несколько тише, и напустила на себя невинный вид.
— Да, забавно, эти люди дерутся, сами не знают почему.
— А может, ты это знаешь?..
Анжелика с улыбкой склонилась к полицейскому. Внезапно уверенной рукой она схватила мужчину за нос и крутанула со всей силы носовой хрящ, а когда от боли полицейский закинул голову назад, Маркиза Ангелов ударила его ребром ладони по выступающему кадыку.
Этому приему ее научила Полька. Он был не настолько жестоким, чтобы оглушить полицейского, но достаточно действенным, чтобы не дать себя схватить.
Освободившись, Анжелика пустилась в бегство, прыгая, как газель.
В Нельскую башню все возвращались кто откуда.
— Конечно, придется проверить, целы ли наши руки и ноги, — радовался Хвастун, — но каков улов, друзья мои, каков улов!
И на стол обрушилась лавина плащей, шпаг, драгоценностей, звонких кошельков.
Флипо, «нашпигованный» синяками, как рождественский гусь трюфелями, водрузил на стол кошель того господина, на которого ему указали.
Мальчишку чествовали, как победителя, и позволили отужинать среди бывалых воров за столом Весельчака.
* * *
— Анжелика, — шептал Николя, — Анжелика, если бы я тебя не нашел…
— Что бы произошло?
— Я не знаю…
Он привлек молодую женщину к себе, прижал к мощной груди, как будто бы хотел раздавить ее.
— Ох! Пожалуйста, не надо, — вздохнула Маркиза Ангелов, освобождаясь.
Она прижалась лбом к решетке крошечного окна. Темно-синее небо любовалось на звезды, отражавшиеся в спокойной воде Сены. Воздух был напоен ароматом миндальных деревьев, цветущих в садах и парках предместья Сен-Жермен.
Николя подошел к Анжелике, пожирая ее взглядом. Столь сильная, незатухающая страсть смутила молодую женщину.
— Что бы ты сделал, если бы я не вернулась?
— Смотря по обстоятельствам. Если бы тебя схватили стражники, я бы поднял на ноги всех моих подручных. Они бы следили за тюрьмами, за больницами, за всеми арестованными девушками. Мы бы освободили тебя. Если бы тебя задушила собака, я бы повсюду разыскивал собаку и ее хозяина, чтобы убить их… И наконец, если…
Голос Николя стал хриплым.
— Если бы ты сбежала с другим… я бы нашел тебя и пустил бы кровь этому другому.
Анжелика улыбнулась, потому что у нее перед глазами промелькнуло бледное насмешливое лицо. Но Николя оказался более проницательным, чем она могла бы предположить, и любовь обострила его чутье.
— Не думай, что сможешь легко ускользнуть от меня, — заговорил Весельчак угрожающим тоном. — Среди нищенской братии не принято изменять друг другу, как это делают в высшем свете. Если такое случается, виновный умирает. Ты нигде не сможешь найти убежища… Нас слишком много, и мы могущественны.
Мы разыщем тебя везде — в церкви, в монастыре, даже во дворце короля… Мы хорошо организованы, и ты это знаешь. По правде говоря, больше всего на свете я люблю организовывать сражения.
Он раздвинул полы своей рваной куртки и показал маленькое синеватое пятнышко около левого соска.
— Вот, видишь? Моя мать всегда говорила: «Это знак твоего отца!» Потому что моим отцом был вовсе не деревенский увалень Мерло. Нет. Моя мать родила меня раньше, до свадьбы, от какого-то военного, важного офицера. Она никогда не называла его имени. Но много раз, когда папаша Мерло хотел надавать мне тумаков, она кричала: «Не трогай моего старшенького, в нем течет голубая кровь». Ты ведь не знала об этом, не так ли?
— Ублюдок солдафона! Нашел чем гордиться, — презрительно фыркнула Анжелика.
Своими мощными руками Николя сжал хрупкие плечи любовницы.
— Порой мне хочется раздавить тебя, как лесной орех. Но я тебя предупредил. Если ты когда-нибудь мне изменишь… Если разделишь ложе с другим мужчиной…
— Не бойся. Мне достаточно твоих объятий.
— Но почему ты говоришь это с таким злым видом?
— Потому что надо обладать поистине невероятным темпераментом, чтобы желать чего-то еще на стороне. Если бы только ты мог быть немного понежнее!
— Понежнее? Это я-то недостаточно нежен? — взревел Весельчак. — Да я тебя обожаю! Повтори еще раз, что я недостаточно нежен!
И он занес над ней огромный кулак. Анжелика резко выкрикнула:
— Не смей меня трогать, деревенщина! Скотина! Вспомни о Польке!
Рука Николя безвольно упала. Бандит, мрачно глядя на возлюбленную, вздохнул.
— Прости меня, Анжелика. Ты по-прежнему сильнее меня.
Николя улыбнулся и неловко протянул руки к любовнице.
— Все же иди ко мне. Я постараюсь быть нежным.
Маркиза Ангелов позволила опрокинуть себя на убогое ложе и безразличная, пассивная отдалась объятиям, которые стали для нее привычными.
Насытившись, Николя еще долго лежал, прижавшись к ней. Анжелика чувствовала на щеке колючий ежик волос, которые из-за парика Весельчак стриг очень коротко.
Наконец он произнес глухим голосом:
— Теперь я знаю… Ты никогда не будешь моей. Я хочу не только любовных утех. Мне нужно твое сердце.
— Нельзя получить все, мой бедный Николя, — рассудительно проговорила Анжелика. — Когда-то ты владел частичкой моего сердца, теперь тебе принадлежит мое тело, все целиком. Когда-то ты был моим другом Николя, а теперь ты — мой хозяин Весельчак. Ты убил во мне даже память о той привязанности, что я испытывала к тебе, когда мы были детьми. Но все же я дорожу тобой, пускай по-другому, потому что ты сильный.
Мужчина весь сжался. Он вновь вздохнул и пробормотал:
— Я все время спрашиваю себя, не придется ли мне однажды убить тебя.
Анжелика зевнула, уже засыпая.
— Не говори глупостей.
Тусклый свет звезд проникал в комнату через окошко и отражался в стеклах краденых зеркал. У подножия башни жабы ни на секунду не прекращали свое протяжное пение.
— Николя, — внезапно окликнула Анжелика.
— Да?
— А ты помнишь, как мы хотели отправиться в Америку?
— Да.
— А что, если мы действительно туда уедем, сейчас?
— Куда это?
— В Америку.
