— Ты больше не боишься испортить свой красивый костюм? — прошептала она с наивностью, не лишенной бессознательного лукавства.
Он пробормотал что-то и прижался лбом к нежной шее девочки.
— Ты хорошо пахнешь, — выдохнул он. — Ты хорошо пахнешь, как цветок дягиля.
Он попытался ее поцеловать, но ей не понравился его влажный рот, разыскивающий ее губы, и она его оттолкнула. Тогда он схватил ее сильнее, почти навалившись на нее. Эта внезапная грубость окончательно пробудила Анжелику и прояснила сознание. Она начала отбиваться, пытаясь высвободиться. Но Валентин, сопя, продолжал крепко держать ее. Тогда, взбешенная, она ударила его кулаком прямо в лицо и завопила:
— Отпусти меня, деревенщина! Отпусти сейчас же!
Наконец он разжал руки, и она, соскользнув со стога сена, спустилась на землю по приставной лестнице сарая. Анжелика была не только очень сердита, но и сильно огорчена, сама не зная почему… Снаружи доносились крики. Веселые пронзающие мрак ночи огоньки мелькали то тут, то там, постепенно приближаясь к Анжелике.
«Фарандола!..»
Держась за руки, девушки и парни проносились рядом с Анжеликой, и она оказалась вовлеченной в их поток. В зыбком свете зарождающегося дня фарандола пронизывала улицы, преодолевала барьеры, перекатывалсь по полям. Ее участники, охмелевшие от вина и сидра, постоянно спотыкались, валились на землю и друг на друга и хохотали. Перепрыгнув через опрокинутые столы и скамьи, фарандола возвратилась на площадь. Факелы погасли.
— Шодо! Шодо! — настойчиво требовали голоса. Начали колотить в дверь синдика, ушедшего спать.
— Проснись, папаша! Мы собираемся подбодрить новобрачных!
Анжелика, которой удалось наконец вырваться из цепочки фарандолы, увидела, как приближается необычный кортеж.
Впереди шли два забавных персонажа, разодетые в пестрые лохмотья с бубенчиками, словно старинные королевские шуты, за ними — два молодых человека, несли на плечах палку с огромным котлом. Сопровождавшие их приятели тащили кувшины с вином и стаканы. Довольно многочисленная толпа жителей деревни, которые еще держались на ногах, следовала за ними.
Без лишних церемоний они ввалились в дом новобрачных.
Анжелика нашла их очень милыми, лежавшими бок о бок в большой постели. Молодая женщина казалась пунцовой от смущения. Однако оба они безропотно выпили преподнесенное им горячее вино, смешанное с пряностями. Вдруг один из парней, более пьяный, чем другие, захотел приподнять покрывало, которым целомудренно прикрывались молодые. Муж ударил его кулаком. Началась драка. Бедная новобрачная вопила, цепляясь за покрывало. Со всех сторон Анжелику толкали разъяренные дерущиеся мужчины, она задыхалась от запахов вина и плохо вымытых тел, ее едва не повалили на землю и не затоптали. Вовремя подоспевший Николя помог ей освободиться и вытащил ее из дома.
— Уф! — выдохнула она, когда, наконец, оказалась на свежем воздухе. — Вся эта ваша история с шодо такая странная! Скажи, Николя, почему новобрачным приносят горячее вино?
— Ну знаешь ли, голубушка! Надо же их подбодрить хорошенько после брачной ночи!
— Разве это столь утомительно?
— Так говорят…
Внезапно он рассмеялся. Его глаза блестели, завитки черных волос падали на загорелый лоб. Она поняла, что он так же пьян, как другие. Вдруг он протянул руки и, пошатываясь, приблизился к ней.
— Анжелика, ты такая миленькая, ты знаешь, когда ты говоришь так… Ты такая милая, Анжелика…
Он обнял ее за шею. Ни слова не говоря, она высвободилась и ушла.
Над опустевшей деревенской площадью вставало солнце. Праздник закончился. Неуверенным шагом Анжелика шла по дороге к замку и горестно размышляла:
— Ну вот, вслед за Валентином и Николя повел себя так странно!
Неужели она в одночасье потеряла их обоих? Ей казалось, что детство умерло, и при мысли, что она больше никогда не отправится на болота или в лес со своими старыми приятелями, ей захотелось плакать.
Именно такой — пошатывающейся от усталости, в разорванном платье, с соломой в волосах, — встретили Анжелику отправившиеся на ее поиски барон де Сансе и старый Гийом.
— Mein Gott![27] — воскликнул пораженный Гийом и замер.
— Где вы пропадали? — спросил Анжелику барон.
Но видя, что она не в силах отвечать, старый солдат поднял ее на руки и понес домой.
Озабоченный Арман де Сансе сказал себе, что необходимо во что бы то ни стало найти средства и как можно скорее отправить вторую дочь в монастырь. Он пока не принял никакого решения по поводу предложения Молина. Барон все еще надеялся, что получит полагающуюся ему по праву помощь из другого источника.
* * *
Анжелика пробудилась лишь на следующий день, проспав около суток.
Почувствовав себя вполне отдохнувшей, она больше ни о чем не жалела, но где-то в глубине души осталась обида. Анжелика вспомнила, что поссорилась с Валентином, а возможно и с Николя, и решила что «мужчины» так глупы! Кроме того, нельзя было не признать, что ничего подобного не случилось бы, послушайся она отца и покинь праздник вместе с ним. Впервые Анжелика допустила, что иногда полезно слушать взрослых, и пообещала себе стать более благоразумной.
Одеваясь, она внимательно рассмотрела себя. Девочка сильно выросла за последний год, и ее грудь начинала вырисовываться под платьем. «Вскоре у меня будет грудь, как у Нанетт», — подумала она, не зная гордиться ли ей или пугаться. Ее удивляли все эти превращения, и, вдобавок ко всему, ее не покидало чувство утраты чего-то очень важного. Ее свободная и беззаботная жизнь была под угрозой. Она стояла на пороге другого мира, о котором еще ничего не знала.
«Пюльшери недавно сказала, что я скоро стану девушкой. Боюсь, это будет ужасно скучно», — подумала она обеспокоенно.
Стук лошадиных копыт заставил ее подойти к окну. Анжелика увидела, как отец уезжал со двора, но не осмелилась попросить его сопровождать. «Он, конечно же, едет к Молину, — подумала она. — Как было бы хорошо, если бы нескончаемые проблемы с деньгами прекратились, и не нужно было больше ждать помощи короля. Ортанс стала бы одеваться надлежащим образом и нашла жениха из хорошей семьи, а не изображала бы из себя хозяйку дома. И Жослен смог бы пойти в армию вместо того, чтобы носиться как дьявол с сыновьями барона Шайе. О, как я ненавижу этих неотесанных мальчишек, к которым он ездит и которые, когда приходят сюда, так больно щиплют меня, что на коже целую неделю остаются синяки! И отец был бы счастлив. Он мог бы целыми днями любоваться своими мулами…»
Так мечтала маленькая девочка, не подозревая о тех изменениях, которые принесет этот новый визит к управляющему Молину. Конечно, она не сомневалась в том, что отец примет ссуду, необходимую для постройки конного завода. По непроницаемому и напряженному лицу матери она поняла, что та торжественно пообещала хранить тайну сделки, дабы соседи-дворяне не могли обвинить их в том, что, принимая помощь из рук ростовщика, они умаляют дворянское звание. Хорошо зная мэтра Молина, Анжелика также догадывалась о том, что тот настойчиво предлагал мессиру де Сансе принять двадцать тысяч ливров дополнительно, как личную ссуду, и о том, что барон остался непреклонным, так как больше не заговаривали об отъезде дочерей в монастырь.
