Она мысленно произносила нужные слова, но сердце ее оставалось холодным, и ей не давали покоя ледяной пол под коленками и громкий говор толпы. Наверно, это потому, что учтивый лондонец не сводит с нее глаз, в чем она убедилась, оглянувшись на него, прежде чем снова воззвать к Богу.
– Благослови меня и спаси, пока я иду поклониться Святой Деве Марии и помоги мне узнать, отчего умерла Алисия...
Больше она ничего не могла придумать, и, помедлив немного, вновь подошла к краснолицему торговцу.
– Вы знаете кого-нибудь в Лондоне, леди Джоанна? – спросил он, возвращая ей кошель.
– Нет. Как будто весь двор теперь в Виндзоре. Не могу вспомнить. Почему вы спросили?
– Тут один господин не сводил с вас глаз, пока вы молились. Мне показалось, что я видел его во дворе. Вон там он стоял, и оттуда ему было хорошо видно вас.
– Он молодой, светловолосый, красивый?
Джоанна почему-то подумала, что сэр Годфри решил сопровождать ее, хотя она ему запретила.
– Нет, миледи. Он старый и седой... Вон он... Возле колонны!
Джоанна быстро обернулась, однако старик оказался проворнее, и она заметила лишь какое-то движение возле колонны. Подойдя поближе, Джоанна все же разглядела непомерно большой головной убор и увесистую палку. Эдвин Блекхерст встал рядом с ней.
– Да, это он глазел на вас. А что удивительного? Вы очень привлекательная леди, смею вас уверить. Может, и он так подумал?..
Джоанна покраснела. Старый торговец, хоть и показался ей бесцеремонным, но как-то по-доброму, по-отцовски, и ей не захотелось обижать его. Наверно, соглядатай рассматривал алтарь. Джоанна улыбнулась Блекхерсту и предложила присоединиться к остальным, чтобы вместе идти в аббатство.
Во время ужина рядом с ней села леди Кларисса.
– Вы не возражаете, если мы займем одну комнату, мадемуазель, поскольку мы почти равны по...
Марджери Эпплфилд, сидя по другую сторону стола, где ей удалось захватить торговца, который был слишком учтив, чтобы отказать даме, по-хозяйски посмотрела на Джоанну.
– Леди Джоанна делила комнату со мной, – прошипела она, словно они были в пути уже по меньшей мере несколько недель.
Джоанна, несомненно, предпочла бы общество графини, потому что стоило утром вдове открыть глаза, как она тотчас принялась ворчать. К тому же Джоанна боялась, что у Марджери вши, которых она до ужаса боялась, хотя их немало водилось в старых половиках на полу. Однако вступать в открытые пререкания ей не хотелось.
– Прошу вас, добрая женщина... Я не привыкла делить постель с двумя, а комнат не так уж много, – попросила графиня, но в голосе ее было столько железа, что Джоанна только диву далась. – Вы же не думаете, что я поселюсь в одной комнате с торговками? А вы могли бы пригласить Мод...
Марджери поняла, что проиграла графине, и обиженно посмотрела на Джоанну.
– Мальчишка все время плачет. Он не даст мне заснуть.
Потом она обратила свой взор на несчастную мать, пытавшуюся хоть немножко накормить сына.
– Ну вот, – довольно вздохнула леди Кларисса. – Так немного лучше, вы не находите, cherie?.
Джоанна благодарно кивнула.
Их комната, скромно, но довольно уютно обставленная, примыкала к той, что заняли молодые супруги, Джон и Мэри Бейкеры. Это и Джоанна и леди Кларисса поняли сразу же, как только молодой муж решил заняться любовью со своей женой и пошли стоны, крики и даже удары в стену к великому смущению графини Клариссы и Джоанны.
– Неплохо! – сказала, покраснев, леди Кларисса. – Даже в аббатстве он не может сдержать свою похоть. Мне очень жаль, что невинная девушка вынуждена слышать это все!
Джоанна подумала, уж не кроется ли причина ее несчастья в том, как она относится к естественным и освященным церковью желаниям.
– Они недавно обвенчались... – проговорила Джоанна дрогнувшим голосом и стала рассматривать свои руки, словно она смутилась не меньше леди Клариссы, хотя мысленно ругала себя за ханжество.
Интересно, будут ли они с Годфри так же буйно вести себя в постели. Что бы молодой муж ни делал со своей женой, ей это было явно по вкусу. И тут Джоанне вдруг пришло на ум, не останови она тогда Ричарда вопросом, неужели он тоже заставил бы ее кричать, выплескивая из себя радость и муку?
– Я вам говорила, что обручена? – спросила она графиню, чтобы как-то заполнить молчание по эту сторону стены.
Графиня, радуясь, что Джоанна отвратила ее мысли от жарких стонов, захлопала в ладоши.
– Нет еще! – она бросила на Джоанну игривый взгляд. – Значит, вы тоже узнаете, что бывает, когда мужчина ложится на вас, и привыкнете к его постоянным требованиям еще, еще, еще! Ладно, расскажите мне о вашем женихе, дорогая. Он красивый?
Хотя паломникам не пришлось посмотреть на Тауэр, оказавшийся им не по дороге, они не уставали восхищаться всем, что видели в Лондоне.
Торговец появился утром на невысоком коренастом коньке, достаточно выносливом, чтобы не упасть под ним. Леди Кларисса тоже была верхом. Ее белая лошадка прядала ушами и старалась незаметно пнуть терпеливого мула вдовы. Остальные паломники Джон и Мэри Бейкеры (с черными кругами под глазами), Роза и Бесс, Мод Малкин с больным ребенком шли пешком, и Джоанна про себя решила, что Мод с сыном или по крайней мере ребенок будут как можно больше времени ехать на Робине.
Пять человек, тоже верхом, ждали их возле больницы Святой Марии Вифлеемской. Четверо в кожаных рубашках с нашитыми на них железными кольцами были, по-видимому, те самые, которым заплатили, чтобы они охраняли паломников. Хотя все они учтиво кивнули и даже подняли руки в знак приветствия, выглядели они страшновато.
– Господи, да они похожи на разбойников! – прошептала Марджери Эпплфилд.
– Чепуха! А вы кого хотели? Архангелов с огненными мечами или рыцарей с золотыми шпорами? – надменно проговорила графиня. – Не сомневаюсь, что все они честные люди, хотя и простые.
Джоанна тем временем не отрывала глаз от пятого всадника, который наклонился, о чем-то беседуя с францисканцами. Лицо его было скрыто от нее огромной шляпой, какие часто носят паломники, и ей были видны только седая борода и такие же седые усы. Значит, это и есть сэр Нивард, тот самый старый рыцарь, который должен был ждать их тут.
В его шляпу был воткнут высушенный кусок пальмового листа, что говорило о его пребывании в Святой земле. («Вот почему нас называют паломниками», – пронеслось в голове у Джоанны.) Впереди на шляпе была прикреплена раковина в знак его паломничества к гробу Святого Иакова в Кампостелле, и еще небольшая непрозрачного стекла склянка висела у него на шее, потому что он посетил место мученичества Беккета в Кентербери. Поверх кожаной рубашки он надел плащ из грубой шерсти, а с седла свисал меч, по виду самой лучшей работы. Когда он повернулся к ней, Джоанна разглядела, что один глаз у него закрыт черной повязкой.
