Стояло ясное и необычайно жаркое лето. В последний день августа солнце невыносимо палило с того самого момента, как показалось из-за горизонта. Это был один из дней, когда за девочками не следили гувернантки и они могли свободно пойти на речку и поплавать, на худой конец, снять туфли и чулки и охладить ноги в чистой воде. Гонимые одной и той же мыслью, Мелиор Мэри и Сибелла тихо улизнули из дома и через парк выбрались на волю.
Много лет назад, еще во времена царствования Чарльза I, сэру Ричарду Уэстону Третьему, внуку сэра Генри и правнуку сэра Фрэнсиса, которому отрубили голову, пришла в голову идея провести канал от реки Уэй, чтобы орошать луга поместья Саттон, и он вырыл ров длиной в три мили, чем очень улучшил свои владения.
— Он никогда не жил на одном месте, — рассказывала Мелиор Мэри Сибелле, — потому что, несмотря на то, что все считали его безобидным и несколько эксцентричным любителем сельского хозяйства, сэр Ричард на самом деле был убежденным роялистом и создавал протекторату постоянные проблемы. Его вынудили уехать за границу, где он считался преступником. Во всяком случае, так говорят.
— Он был прапрадедушкой твоего отца?
— Да.
И теперь, в это чудесное утро, юная продолжательница рода Ричарда Третьего, приподняв юбки, медленно входила в канал, вырытый ее предком. Сибелла задержалась на несколько секунд, мельком пробежав по окрестностям глазами, холодными, как вода, сверкающая перед ней веселыми бликами. У нее уже давно было ощущение, что кто-то неизвестный вторгся в их жизнь, и здесь, на реке, это предчувствие было особенно сильным.
Но она никого не увидела и уже собралась было присоединиться к Мелиор Мэри, как вдруг услышала душераздирающий крик и увидела, что ее подруга барахтается в воде, словно подстреленный лебедь, пытаясь выплыть, но еще больше запутываясь во вздувшихся юбках.
Сибелла стояла на берегу и растерянно смотре ла на происходящее, уже готовая броситься на помощь. Но вдруг кто-то грубо оттолкнул ее в сторону — какой-то мужчина нырнул в воду, почти перепрыгнув через ее плечо. Сибелле показалось, что она когда-то уже видела этого человека, и ей сразу же стало ясно, что ничто в Саттоне больше не будет прежним, что судьба поймала их всех в свою ловушку.
Мужчина схватил Мелиор Мэри за руки и поплыл на спине к берегу. Сибелла поспешила к ним, захватив его камзол и шляпу, бессознательно отметив, что к ней прикреплен букетик диких гиацинтов — на том месте, где обычно бывают перья.
Опустившись на колени, девушка наклонилась и протянула руку, но молодой человек, не принял ее. Он вышел на берег и опустил Мелиор Мэри на траву, как мокрого котенка. Затем отряхнулся, повсюду разбрызгивая капельки воды, и так низко склонился перед Сибеллой, что его волосы коснулись ее босых ног.
Своими мягкими чертами лица он напоминал архангела Гавриила. Божественный облик юноши завершали очень густые волосы цвета дамасской сливы, окружающие лицо подобно ореолу. Он мог бы показаться женственным, если бы не довольно крупные черты лица и четкая линия рта и подбородка, что совсем не соответствовало длинным загнутым вверх ресницам и необычным глазам, таким же голубым, как цветы, приколотые к шляпе. Тело юноши было легким и изящным и в то же время крепким и сильным; оно так же противоречило само себе, как и его лицо.
Но он мог выглядеть как угодно, даже быть уродливым, словно жаба, — это не испортило бы его, потому что в нем ключом била жизнь. Сибелла чувствовала, что он пережил какую-то печаль, но это не отразилось на нем. Юноша был весь в напряжении и в нетерпении, как молодая гончая, впервые выпущенная на охоту. И в ее сердце зародилась любовь. Она сразу же угадала в нем свою половину, так же, как почувствовала в Джозефе все самое красивое, восхитительное и редкое.
— Кто вы? — спросила она.
— Мэтью Бенистер. Я приехал в Саттон, чтобы найти миссис Уэстон. — Он посмотрел на берег, где лежала, откашливаясь, Мелиор Мэри. — Ведь это же не она?
Сибелла удивленно взглянула на него:
— Это Мелиор Мэри, ее дочь.
Юноша прищурился и вгляделся более пристально:
— Да, правда, это совсем молодая девушка. Меня сбили с толку седые волосы. — Он виновато улыбнулся. — Я очень плохо вижу. Но так не хочется все время носить очки.
— Вы совершенно правы, — ответила Сибелла. — У вас красивые глаза, жаль их скрывать.
— И все же приходится, — вздохнул он, доставая из кармана очки с сильными стеклами и надевая их на кончик носа. Его необыкновенные голубые глаза сразу очень увеличились.
— Я не знаю вас? — спросил он, внимательно в нее вглядываясь.
— Мы никогда раньше не встречались, — ответила она.
Но ей казалось, что когда-то она уже стояла здесь — почти при таких же обстоятельствах, — видела эту голову с густыми вьющимися волосами так же близко, как в тот момент, когда он наклонился, чтобы рассмотреть ее поближе. Они уже были вместе, но оба не могли вспомнить, где и когда.
— Как странно, — сказал юноша, — мне кажется, что я вас знаю.
Она не ответила на его слова и спросила:
— Так вы знакомы с миссис Уэстон?
Мэтью покачал головой:
— Нет, я никогда ее не видел. Мои родственники, Бенистеры из Кале, сказали, что в поместье Саттон я смогу найти работу. Надеюсь, они написали ей.
Они так заинтересовались друг другом, что совсем забыли о Мелиор Мэри, но когда девушка глубоко вздохнула и села на траве, подбежали к ней. Вся ее красота куда-то исчезла, что доставило обычно такой доброй и терпимой Сибелле необъяснимое удовольствие. Воздух был так сильно насыщен их соперничеством, что его, казалось, можно было понюхать.
Ничего не подозревая, Мелиор Мэри попыталась встать на ноги. Ее платье, такое чистенькое и розовое утром, было изорвано и испачкано, волосы растрепались, как у ведьмы, глаза покраснели, а лицо побелело.
— Боже мой, я чувствую себя так, что вот-вот умру, — простонала она.
В ответ Мэтью засмеялся, и Сибелла увидела, как сузились глаза Мелиор Мэри. Об этих глазах, точнее, об их необыкновенном цвете, уже ходили легенды. Где-то в глубине ее души Красота топнула ножкой. Сибелла понимала, что переступает какую-то черту, расстается с безмятежностью, и знала, что детство закончилось. Но она сделала последнюю попытку восстановить гармонию.
— Пойдем, ты вся дрожишь. Мы должны вернуться в Саттон. Это Мэтью Бенистер, он ищет твою мать. Он может пойти с нами?
— Конечно, и даже более того — может понести меня. Я очень слаба.
Мелиор Мэри сказала это в приказном тоне, но Мэтью просто улыбнулся и снял очки, положив их в карман камзола. Камзол был замшевый, очень красивый и подчеркивал фигуру. Юноша вдруг как-то подобрел, словно материал, из которого была сделана его одежда, поделился с ним своей мягкостью. Неожиданно Сибелла испугалась — в Мелиор Мэри таилась огромная сила, может быть, еще не до конца осознанная, но безобидная насмешливость Мэтью Бенистера заглушила незнакомое чувство, впервые вызванное мужчиной.
