— И в какой же костюм вы бы меня одели? — спросил он, желая узнать, о чем она думает.
— Черного принца, — ответила Арли, и ее губы растянулись в прелестной улыбке, а на щеках появились милые ямочки.
— Черного принца из ваших снов? — Доминику показалось, что его голос прозвучал низко и хрипло.
Арли опустила глаза и посмотрела на его губы:
— Да. Когда я увидела вас впервые, то подумала, что вы и есть черный принц. Мой принц, одетый во все черное, который приехал, чтобы забрать меня. Вы были так элегантны в длинном черном плаще и появились будто из эпицентра шторма. Ваши черные волосы намокли, а лев на пальце смотрел на меня своими рубиновыми глазами через всю комнату, завораживая меня…
Сознательно или нет, Арли провела рукой по кольцу, которое Доминик все еще носил на среднем пальце левой руки, — это был подарок его бабушки на восемнадцатилетние.
Ее слова во многом были игрой воображения, но Доминик чувствовал, как они проникают ему глубоко в душу. Так это он был ее черным принцем?
— Я думал, что вы спали той ночью.
Он притянул ее к себе, чувствуя, что ему необходимо ощутить мягкие изгибы ее фигуры. Доминик опустил взгляд и увидел, как затвердевшие соски натянули мягкую ткань платья. Ему до боли хотелось дотронуться до груди Арли, ласкать ее сосок языком, пока она тихо не застонет и не станет умолять его об освобождении.
— Я наблюдала за вами из-под опущенных ресниц. Один раз вы на меня посмотрели, но я закрыла глаза. Я старалась не спать, но в конце концов заснула под звук вашего голоса. После того дня вы снились мне почти каждую ночь.
— Вы говорили, что со временем сны прекратились.
Взгляд Арли уперся ему в грудь:
— Я давно перестала верить снам.
— А сейчас?
Она еще раз на него взглянула, и у Доминика дыхание перехватило от желания, которое он заметил в ее взгляде:
— Я думаю, что сны — это образы, которые мы создаем, чтобы убежать от реальной жизни.
Не эти слова он хотел от нее услышать. Он хотел, чтобы Арли сказала, что верит в любовь, что верит, что ее черный принц заключит ее в объятия и сделает бесконечно счастливой. Но Арли этого не сказала, и разговаривать о таких вещах больше не было возможности. Музыка стихла, а ее пылкий поклонник нетерпеливо ожидал, когда же сможет к ней подойти.
Доминик повернулся к молодому американцу и, улыбаясь и полностью контролируя выражение своего лица, кивнул ему. Дэниел взял Арли за руку, и они ушли.
Наблюдая за ними, Рочфорд с раздражением отметил, как замечательно они смотрятся вместе. Он взял со стола бокал с вином и залпом осушил его. А когда Дэниел притянул Арли еще ближе к себе, с трудом удержался, чтобы не раздавить бокал в ладони.
Всю ночь Дэниел не отходил от Арли, идеально играя роль пылкого поклонника. Доминик с ужасом осознал, что подопечная ускользает у него из рук, а он ничего не может поделать — только стоять и смотреть.
Когда Дэниел увел Арли на веранду, Рочфорд инстинктивно двинулся в том же направлении. Почти у самых дверей он вдруг замер. Он не может следить за каждым ее шагом. Он не должен противиться тому, чему суждено случиться.
Так будет лучше для всех. Она выйдет замуж, а он вернется к обычной жизни.
Почему-то будущее представлялось ему неопределенным и безрадостным.
Минуты шли, Доминик успел выпить три стакана портвейна и был занят четвертым, когда Арли с Дэниелом вернулись в зал. Американец отошел, и не успел Рочфорд перекинуться с Арли и словом, как другой мужчина пригласил ее на танец. Дэниел со стаканом пунша вернулся туда, где оставил Арли, и, увидев, что она танцует с другим, разозлился.
Рочфорд почувствовал, как кто-то хлопнул его по плечу, и обернулся. Его бабушка, улыбаясь, смотрела на него снизу вверх:
— А твоя подопечная пользуется большой популярностью, да?
— Точно, — согласился Доминик и приготовился выслушать длинную лекцию.
— Арли и мистер Батлер — прекрасная пара, ты не находишь?
Он кивнул.
— Уже ходят слухи, что о помолвке будет объявлено до конца сезона… — Пожилая дама склонила голову набок. — Интересно, подтвердятся ли они?
— Ей еще слишком рано всерьез думать о помолвке. Она только вышла в свет.
— А может, ты просто сам питаешь слабость к этой женщине, Дом? Где-то в глубине души. Я наблюдала за тобой. И тебе, кажется… неприятно видеть ее с мистером Батлером.
— Я только беспокоюсь о ее благополучии. Она еще молода и мало что знает о жизни. И, если ты еще не забыла, я ее опекун.
От понимающей улыбки бабушки у Доминика все внутри перевернулось. Немного помолчав, она заявила:
— По-моему, она знает больше, чем говорит. Вчера у меня была возможность познакомиться с ней. Она очень мила. И станет мистеру Батлеру прекрасной женой. Представляю, какие хорошенькие у них будут дети.
Представив себе Арли, лежащую под Дэниелом Батлером, граф Рочфорд сдержал рвущееся наружу проклятие.
— Ну, я сегодня очень устала. Мне нужно отдохнуть. Увидимся утром.
— Спокойной ночи, бабушка, — сказал Доминик ей в спину.
Вечер продолжался, и слова бабушки буквально преследовали Доминика. Очевидно, все думали, что Арли и Дэниел будут вместе. Даже несколько мужчин, проявлявших активность в начале вечера, теперь отступились, решив, что Арли выбрала Дэниела. Но выбрала ли она его? Хотела ли она американца? Эта мысль буравила Рочфорда. Теперь, глядя, как она танцует с Дэниелом, он видел то же, что видели все: двух молодых людей, идеально подходящих друг другу. Арли выглядела счастливой, на лице у нее сияла улыбка. В эту минуту Доминик осознал, что она близка к тому, чтобы заполучить мужчину, который, без сомнения, ей нравился.
Он отвел глаза от подопечной и посмотрел в другой конец зала — на любовницу, которая стояла рядом с мужем. Словно ощутив на себе его взгляд, Вероника подняла глаза и улыбнулась. Доминик тут же понял, что она хочет сказать.
И он подумал: «Какого черта? Существует ли лучший способ избавиться от навязчивого желания к подопечной, чем страстная ночь с любовницей, которая открыто этого желает?»
Даже танцуя с Дэниелом, Арли заметила, как Доминик и Вероника молча переглядываются. Эти двое были в разных концах зала, но уже в следующую минуту они вышли через противоположные двери.
Ревность пожирала Арли. И хотя она знала, что не имеет права на это чувство, все равно жутко ревновала. Девушка знала, куда они пойдут и что будут делать. Картина, в которой они были вдвоем и занимались любовью, врезалась ей в память, мучила ее, напоминала, что ей никогда не испытать блаженства в объятиях Доминика.
