План-Крепэн возразить было нечего, она капитулировала, взяв себе еще одну порцию сладкого омлета.
Примчавшись на всех парах в больницу Отель-Дье и сразу же наткнувшись на доктора Органа, Альдо подумал, что начавшиеся сегодня встречи с прошлым уже становятся утомительными. С доктором Органом Альдо имел дело дважды, и тот, прямо скажем, его не жаловал. Нет, он не считал князя Морозини вместилищем всех пороков, он считал его несносным снобом и за это терпеть не мог.
– Вам-то что у нас опять понадобилось? – встретил он Морозини недовольным вопросом. – Похоже, вы считаете нашу больницу чем-то средним между ночлежкой и лепрозорием. И какую из язв общества явились спасать?
– Предлагаю заключить перемирие, доктор. К вам только что привезли англичанку с ножевым ранением, и я хотел бы увидеться с комиссаром Ланглуа, который, я думаю, уже успел к вам приехать.
Стоило произнести имя комиссара, как он тут же появился, словно по мановению волшебной палочки.
– Пройдемте сюда, Морозини! Я хочу задать вам несколько вопросов.
Комиссар Ланглуа открыл застекленную дверь маленького кабинетика, однако терпению Альдо пришел конец.
– Я просил бы вас, комиссар, говорить со мной другим тоном. Или у вас есть какие-то подозрения относительно меня? Уверяю вас, не по моей вине утонул «Титаник», не я убил графиню д’Ангиссола, и нож в спину несчастной мисс Адлер тоже всадил не я. Бедную мисс Адлер я увидел сегодня впервые в жизни.
Насупленное лицо комиссара мало-помалу расправилось и даже осветилось улыбкой.
– Ладно вам, не сердитесь! Примите мои извинения. Но понимаете, в чем дело: вы все же очень странный тип. Как только возникает что-то запутанное и непонятное, вы тут как тут. Скандал в Друо – и вы в Друо, убийство в «Рице» – и вы в «Рице»!
– Лучше вспомните, что мне довелось по крайней мере дважды помогать вам в ваших непонятных и запутанных делах и дважды я мог бы из-за них погибнуть. Так что прежде чем я буду отвечать на ваши вопросы, ответьте на мой: как себя чувствует мисс Адлер?
– Пока она дышит. Сердце не затронуто, но рана опасная. Как я понял, у нее к тому же здоровье не из лучших. Профессор Оланье сейчас ее оперирует.
– А где Белмонт?
– В приемном покое. Я вас туда провожу, как только вы расскажете мне все, что знаете.
Успокоенный Морозини как мог подробнее и точнее описал свое утро.
– И что это была за газета, которую она так торопилась прочитать?
– Я не интересовался, мне не свойственно такого рода любопытство, я просто свернул и сунул газету ей под мышку. Однако мне кажется, что убийца унес ее, среди рассыпанных на ковре в «Рице» свертков не хватало только газеты.
– А покупки были откуда?
– Из «Гранд Мэзон де Блан», что на углу площади Опера.
– Спасибо, где находится «Блан», я знаю. Значит, газету она купила в угловом киоске. Пошлю туда инспектора Бона, пусть расспросит продавца. Кто знает, может, он ее вспомнит. Видно, какое-то фото или заголовок привлекли ее внимание.
– Позвольте мне заняться газетой. Я отвезу Белмонта в гостиницу и…
– Хотите наняться ко мне в следователи?
– Избави бог! Я не из породы мучеников! Я просто подумал, что беседа киоскера со мной будет более непринужденной, чем с полицейским при исполнении служебных обязанностей. И потом, я держал в руках эту газету… И… Если понадобится, я куплю их все!
– Да, я вижу, что у нас в самом деле неравные возможности. Ищейка-люкс, так сказать. Ну что ж! Давайте, покупайте. А теперь пойдемте к господину Белмонту. Он, наверное, чувствует себя одиноко.
Но господин Белмонт не страдал от одиночества: рядом с ним сидела Полина… И еще неаполитанец, который, похоже, не отходил от нее ни на шаг. Открыв дверь, Альдо оказался лицом к лицу с прекрасной дамой. Он увидел, как вспыхнули ее глаза, как она готова была к нему рвануться, но тут же сдержала себя, огонь погас, и осталась только дежурная улыбка.
– Альдо! Как приятно снова увидеться с вами! Мне кажется, что прошли века…
– Но ведь прошло не так уж много времени, – ответил он, целуя протянутую руку. – Правда, моя жизнь мчится галопом. Спросите у комиссара Ланглуа, он считает, что она даже чересчур перегружена событиями.
– А как Адальбер? Как у него дела?
– Лучше не бывает. Полагаю, вы очень скоро с ним увидитесь. Но поверьте, я в отчаянии от того, что случилось с вашей горничной…
– Кто это? – осведомился обожатель Полины, не стесняя себя бесполезной вежливостью. Труд ответить ему взял на себя Белмонт, который, судя по всему, не слишком одобрял присутствие здесь красавца Оттавио.
– Не вижу, для чего вам это, мы, как вы знаете, не в гостиной, но если настаиваете… Дорогой Альдо, вот граф…
– Фанкетти! – быстро подсказала явно обеспокоенная Полина.
– Вот-вот. Фанкетти, я представляю вас князю Морозини.
Альдо с удовольствием расцеловал бы Джона Огастеса: при безупречной вежливости представление «князю Морозини» было искусно нанесенным оскорблением. Не подавая друг другу рук, мужчины склонились в полупоклоне, чем-то напоминающем японский, и проговорили: «Очень приятно», что было откровенной ложью, которой, однако, неумолимо требует свет. Выпрямившись, Альдо повернулся к Белмонту:
– Что вы собираетесь делать? Ждать конца операции?
– Я думаю, что нет смысла сидеть и ждать всем. Я дождусь приговора хирурга, – вступила в разговор Полина. – Хэлен моя горничная, значит, мне и ждать. Поезжайте с Альдо, Джон Огастес. Увидимся вечером в гостинице.
– Не беспокойтесь, я составлю компанию Полине, – объявил неутомимый Оттавио. – Ей не стоит оставаться одной. Особенно… если новости будут неблагоприятными.
Белмонт открыл рот, очевидно собираясь что-то сказать, но потом передумал. Ланглуа тоже собрался уходить.
– Я отправляюсь к себе, – сообщил он. – Мой участок рядом, так что при необходимости профессор Оланье меня вызовет. К тому же здесь останется один из моих людей.
Все распрощались. Альдо, желая избавить себя от зрелища сидящей на банкетке парочки – Полины рядом с неаполитанцем, – сразу пошел к двери, взяв Белмонта под руку.
– Не знаю, как у вас, но у меня спазмы, – сказал жалобно Джон Огастес. – Мы же с вами так и не пообедали!
– Проблему с обедом мы решим в один миг, вот только заедем на площадь Опера. Мне нужно купить газеты.
Продавец газетного киоска вспомнил даму-иностранку, которая купила у него газету, но вот какую, сказать затруднился.
– У вас найдется по экземпляру каждой? Я имею в виду французские, американские и английские газеты? – спросил Альдо.
