- Ну-ну, погоди расстраиваться, - обнял жену Георгий Константинович. - Еще ничего не ясно, что же ты о самом плохом сразу думаешь?
- Мне сказали, что видели девушку, которая сняла вот это, - коснулся носком сапога, лежащего на полу одеяния цыган, - и бросилась в прорубь.
- Господи! Боже! - прижала кулачок к губам графиня. - Катюша, не уберегла я тебя, - заплакала она. - Это Елецкий во всем виноват!
- Мне сказали, что есть новости о Катрин, - вбегая в кабинет отца, выдохнул Павел.
- Катя покончила с собой, - тихо произнес граф. - По крайней мере, этот человек утверждает именно это, - кивнул он в сторону цыгана.
- Врешь! - крикнул Павел, поворачиваясь к Шандору.
- Помилуйте, барин, - вскинул руки цыган. - Зачем мне лгать Вам?! Сам я ничего не видел, люди так говорят.
- Я к Елецкому поеду, - тяжело вздохнул Гурьев младший. - Ник ее вторые сутки ищет.
Николай устало поднялся в свои апартаменты. Никифор тащился следом за ним. Он обошел почти все притоны Петербурга, каждый дом свиданий, расспрашивая о девушке, но все тщетно. Мелькнула шальная мысль, что Катрин могла отправиться домой в Забелино, но понял, что у нее не было денег на такое путешествие. Ник чертовски замерз и устал. Скинув верхнюю одежду, князь налил себе в бокал бренди. В дверь довольно громко постучали.
- Никифор, открой! - крикнул он, тяжело опускаясь в кресло.
- Ваше сиятельство, граф Гурьев, - показался в дверях денщик.
- Поль, есть новости? - спросил Елецкий, поднимая голову.
- Боюсь, новости самые печальные. Около полыньи в слободе нашли салоп Катрин. Есть свидетели, которые утверждают, что она покончила с собой, - ответил Гурьев.
- Она что?! - боясь повторить эти слова, спросил Николай.
- Утопилась, - бросил Гурьев. - Она утопилась, Ник! Ты понимаешь это! Все! Ее больше нет!
Павла затрясло, когда сказанные им же самим слова дошли до его сознания.
- Матерь Божья, - выдохнул Елецкий. - Это не правда! Я найду ее. Богом клянусь, найду! Пока сам своими глазами не увижу...
Глава 5
Охочий до скандалов великосветский Петербург с восторгом превратил в последнюю сплетню весть о том, что эта выскочка Забелина, вскружившая голову не одному столичному холостяку, покончила собой, утопившись в Неве от безответной любви к князю Елецкому.
- Пусть уж лучше так, - плакала Александра Михайловна на плече у супруга, выслушав рассказ Павла о том, что болтают светские сплетники о трагедии, произошедшей с Катей, - чем станет известна истина, чем падет позор на ее голову.
Графиня с трудом нашла в себе силы написать брату о том, что случилось с его дочерью, и теперь с тревогой ждала вестей из Забелино.
Петр вместо того, чтобы помочь в поисках сестры, угодил на гауптвахту за пьяный дебош, учиненный им в офицерском клубе. Павел несколько раз обращался к командованию с просьбой освободить своего родственника, объясняя случившееся тем, что из-за трагедии, постигшей его семью, тот сам не ведал, что творил, но графу Гурьеву было отказано, а поручику Забелину определили наказание в двадцать суток ареста с последующим переводом в Нижегородский драгунский полк.
Ник Елецкий с помощью графа Гурьева и поручика Волошина продолжал поиски Катрин, хотя минула неделя со дня ее исчезновения. Самым тяжелым для Николая стало объяснение с Волошиным. Вечером, после целого дня изнурительных поисков, Елецкий, Гурьев и Волошин собрались втроем в трактире у Демута и в тягостном молчании допивали уже вторую бутылку бренди. Даже для Ника уже стала очевидна вся тщетность их попыток отыскать молодую девушку в огромном Петербурге. При мысли о том, что он никогда более не увидит ее, не услышит ее голос, Нику хотелось завыть, сломать что-нибудь, разбить... Николай пил не закусывая, но хмель не брал его.
- Это я во всем виноват, - не выдержал он напряженного молчания и стукнул кулаком по столу так, что опрокинулась бутылка.
- Ник, я знаю, что Катрин сама к тебе пришла. К чему теперь винить себя? - тихо отозвался Андрей.
- Ты не знаешь всего, - грустно усмехнулся Елецкий. - Она тогда, если можно так сказать, пришла вовсе не ко мне. Накануне ее брат Петр проиграл мне двадцать тысяч, денег у него, как ты и сам знаешь, нет, и она пришла просить меня об отсрочке выплаты долга.
- А ты?! - вскинулся Волошин.
- А я, - Ник смотрел прямо в глаза Андрея, - я подлец, и предложил ей ночь в обмен на расписку, - голова Ника бессильно опустилась. - Я не должен был оставлять ее одну утром.
Все произошло слишком быстро. Андрей, вскочив из-за стола, со всего размаха ударил Елецкого кулаком в челюсть.
- Ты прав, mon ami, как же ты прав, - заметил Ник, поднимаясь с пола и вытирая тонкую струйку крови из разбитой губы.
Павел, поднявшись, встал между ними.
- Довольно, господа! Катрин этим не вернуть! Что сделано, то сделано! Не хватало еще, чтобы и вас, как Забелина, за дебош на Кавказ сослали!
- Ты прав, дружище, - мрачно усмехнулся Елецкий. - Завтра же напишу прошение о переводе в Нижегородский полк. Мне теперь там самое место.
Спустя три дня после того вечера, когда было принято это судьбоносное решение, морозным февральским утром Николай подъехал к особняку Елецких. Спешившись, он бросил поводья Никифору.
- Обожди меня. Я не долго, - и, войдя в дом, прошел прямо к кабинету отца.
- Дозволите войти, папенька? - распахнул он дверь, постучавшись.
- Входи, - удивленно ответил Елецкий-старший. - Что привело тебя на сей раз?
- Я попрощаться, - ответил Ник.
- Не понимаю. Ты уезжаешь куда-то? А как же служба?
Николай вытащил из-под мундира аккуратно свернутый лист бумаги и положил на стол перед отцом.
- Что это?! - поднял на него глаза Сергей Васильевич.
- Мой приказ о переводе в Нижегородский драгунский полк, - спокойно ответил Ник.
- Мой Бог! - тяжело опустился в кресло отец. - Ник, я же не...
Несколько минут отец и сын смотрели в глаза друг другу, и Ник понимающе улыбнулся:
- Надо же! Ну, тогда, батюшка, считайте, что я в кои-то веки предвосхитил Ваше желание. Я сам подал прошение о переводе.
- Но почему? - развел руками Сергей Васильевич.
- Вам ведь уже известно, что mademoiselle Забелина браку со мной, которого Вы так не хотели, предпочла ледяную прорубь. Отец, мне тошно оставаться в Петербурге, где все напоминает о ней, где каждый с любопытством заглядывает мне в лицо.
- Но Кавказ?! Ник, не слишком ли ты суровую епитимью налагаешь на себя? - тревожно спросил отец.
- В самый раз, заодно и образумлюсь, как Вы хотели, - ухмыльнулся было Николай, но тут же посерьезнел. - Простите - или поймите - меня, но к маменьке я заходить не буду. Я не могу сказать ей об этом. Передайте ей, что я люблю ее. Отпишу Вам сразу по прибытии в Тифлис.
