— Мужчины. — Кейт бросила на подругу мрачный взгляд. — Извини. Это было невыразимо грубо со стороны Клейна. Несмотря на все его недостатки, обычно он изысканно вежлив. Хорошие манеры — еще одна обязанность герцога.
— Не волнуйся за меня, дорогая, — сказала Шарлотта, на скулах которой все еще горел румянец. — Я могу сама позаботиться о себе.
Марко прошел через застекленную створчатую дверь и присоединился к трем мужчинам на террасе.
— Итак, вы наконец добрались сюда. Я уже начал было думать, что вы нашли более веселую компанию в Лондоне, — насмешливо приветствовал его лорд Таппен. Повернувшись к двум другим, он пояснил: — У графа нет недостатка в приглашениях на разные интимные развлечения.
— Именно это я и слышал, — сказал фон Зайлиг. — Похоже, вы совсем не изменились со времен вашего пребывания в Берлине. Все тот же повеса.
Марко прижался бедром к каменным перилам и зажег сигару.
— Похоже, что и вы не изменились с тех пор. Такой же отсталый консерватор.
Пруссак ответил улыбкой на плотно сжатых губах.
— От вас я принимаю это как комплимент.
— Не стоит, — протянул Марко, хотя полковник ему скорее нравился.
Он был сдержанным и серьезным и мог поговорить на самые разные темы. Чего нельзя было сказать о большинстве членов дипломатического корпуса, находящегося сейчас в Англии.
Вронский грубо расхохотался:
— Граф прав, фон Зайлиг. Вы слишком много работаете.
— Да. У Пруссии множество дел перед подготовкой к предстоящему мирному конгрессу в Вене. — Полковник Рамного помедлил. — Вы знаете, что они говорят: король Пруссии подумает за всех, король Баварии будет пить за всех, император России будет один любить за всех, а император Австрии за всех заплатит.
Марко и Таппен засмеялись шутке, а у Вронского, же, испортилось настроение.
— Царь Александр великий и добрый правитель. Действительно, он наделен божественным интеллектом и прекрасной внешностью, и неудивительно, что россияне называют его ангелом.
— А леди в Европе называют его полностью противоположным словом, — вставил фон Зайлиг. — Как и его бабка Екатерина Великая, царь Александр известен своим сексуальным аппетитом. Теперь, когда он помог победить Наполеона, Александр двигается к новой, девственной территории.
— Мы, русские, ничего не можем поделать с тем, что умеем обращаться со слабым полом. — Вронский повернулся к Марко и бросил на него хитрый взгляд. — К слову, лорд Гираделли, я слышал, что вам нет равных в знаниях ночных лондонских притонов. Я хотел бы получить от вас информацию о лучших борделях в городе.
— Это зависит от того, что именно вас интересует.
Марко ухмыльнулся.
Вронский облизнул губы.
— Впрочем, я могу написать несколько предложений на этот счет и отмечу, чем знаменито каждое из этих мест.
— Отлично! Отлично! — Русский хлопнул его по спине. — Я знал, что могу рассчитывать на вас!
— Вчера вечером я заметил, что вы знакомы с лордом Винченци.
Таппен стряхнул пепел с кончика своей сигары.
— Si, мы ходили вместе в школу, — ответил Марко. — А с Рошамбером мы знакомы с Милана.
— Прямо сейчас они прогуливаются верхом. У герцога конюшня с прекрасными чистокровными лошадьми, и он любезно предоставил их нам, пока мы находимся здесь.
Герцог — щедрый хозяин, подумал Марко. Уже осмотрев первоклассных лошадей в конюшне, он знал, что на подкованных железом копытах стоят небольшие состояния.
— Я бы получил удовольствие, попробовав одну-другую, — тихо заметил он.
— И я тоже, — заявил Вронский. — В Санкт-Петербурге восхищаются моим искусством наездника.
Русский дворянин не только хвастун, но и шут, решил Марко. Только полный дурак способен делать подобные заявления вслух.
— Уверен, вы роскошно смотритесь на огромном черном медведе, — сказал он преувеличенно невинно. — Но здесь, в Англии, мы ездим на лошадях.
Таппен и фон Зайлиг засмеялись.
Поглаживая упавшие концы усов, Вронский попытался скрыть раздражение.
— Ха-ха-ха. Вижу, вы очень остроумны. С вами надо держать ухо востро.
— Со мной? — Марко небрежно пожал плечами, закуривая сигару. — Не обращайте внимания, если раздражаю вас. Я раздражаю абсолютно всех.
— За исключением леди, разумеется, — заметил Таппен, подмигнув беседующим.
С некоторым исключением. Марко выпустил кольцо дыма, вспомнив недавнюю встречу с Кейт. Она определенно не проявила никакого интереса к оказанному им вниманию. Не то чтобы он винил ее в этом — его поддразнивания были нарочито вызывающими.
— Не похоже, что у Гираделли будет шанс проявить свою отвагу и мастерство в общении с противоположным полом. Все дамы здесь — уважаемые леди, — сказал фон Зайлиг. — Разве ваш английский кодекс чести не подразумевает это?
— Ну-ну, как дипломат, вы прекрасно знаете, что правила никогда не бывают строго черными или белыми. Всегда существуют нюансы в виде серых оттенков. И всегда есть место для переговоров, — заметил Таппен. — Герцогиня Дюксбери, которая здесь сопровождает брата, отличимый пример. Она вдова, и ей разрешается некоторая вольность в поведении, если все делается в тайне.
Поглаживая усы, Вронский оценивающе прищурился.
— О, Англия нравится мне все больше и больше.
— Но вы правы, полковник, когда речь идет о незамужних молодых леди благородного происхождения. Джентльменам не положено заигрывать с ними, — продолжил Таппен. — Кстати, никому не посоветую легкомысленно отнестись к внучке герцога. Поступить так — значит напроситься на серьезные неприятности.
Неприятности. Когда Марко еще раз затянулся сигарой, конец ее ярко вспыхнул. Это было мягко сказано. Искать дальнейших контактов с Кейт Вудбридж — все равно что играть с огнем. Линсли четко дал понять, что здесь его задание сводится к простому наблюдению.
Но в то же время его неудержимо тянуло к огню. Словно мотылька на пламя.
— Жаль, — заметил Вронский с похотливой улыбкой. — Я не прочь был бы заманить красотку в свою постель.
При этих словах фон Зайлиг нахмурился.
— Придерживайтесь уважительного тона, когда говорите о мисс Вудбридж.
Русский закатил глаза.
— Вы, пруссаки, как всегда, несгибаемы, — пробормотал он.
— Мы не ведем себя как варвары.
— Не сыграть ли нам партию в бильярд перед ужинном? — предложил Таппен.
Марко отмахнулся от его предложения.
— Идите в бильярдную, а я зайду в конюшню и посмотрю, вернулись ли те, кто отправился на прогулку верхом.
Бросив на землю окурок сигары, он втоптал его ботинком, стараясь заодно растоптать внезапный взрыв раздражения. Замечания русского о Кейт звучали грубо, но его не касались. Он оказался здесь не для того, чтобы играть благородного рыцаря в блестящих доспехах — роль, на которую никак не годился. Только его задание имело значение.