— Почему бы вам не облачиться в звериные шкуры и не отволочь меня за волосы к себе домой? — спросила она, искусно соединяя в своем голосе шутливость и презрение. — Тогда, по крайней мере, вы не напугали бы лошадей.
Скарлетт пустила Луну шагом, направляясь обратно по дороге, затем перешла на рысь.
Она повернула голову и бросила ему через плечо:
— Я не приеду к ужину. Люк, но вы можете проводить меня до Баллихары и остаться на чашечку кофе. Если же вам хочется чего-то большего, могу предложить на выбор: ленч или второй завтрак.
Она заставила лошадь ускорить шаг, так как не вполне поняла, что означает сердитый взгляд Фэнтона, и испытывала что-то очень похожее на страх.
Она уже спешилась, когда Люк въехал на конный двор. Он перекинул ногу через седло и, соскользнув с лошади, бросил конюху поводья.
Скарлетт сделала вид, будто не замечает того, что Люк завладел вниманием единственного конюха во дворе. Она сама повела Луну в конюшни поискать кого-нибудь еще.
Когда глаза ее привыкли к полутьме, она замерла на месте, боясь пошевелиться. Прямо перед ней, на крупе Кометы, босая, раскинув свои крошечные ручонки в стороны для равновесия, стояла Кэт. На ней была толстая фуфайка одного из конюших, присборившаяся над подобранными юбчонками. Рукава были ей длинны и свисали до колен. Черные волосы, как всегда, выбились из косичек. Она была похожа на уличного мальчишку или на цыганенка.
— Что ты делаешь, Кэт? — тихо спросила Скарлетт.
Она слишком хорошо знала нрав большой кобылы. Громкий звук мог бы напугать ее.
— Учусь на циркачку, — сказала Кэт. — Как та тетя на картине в моей книжке, которая скачет верхом на лошади. Когда я буду выступать, мне нужен будет зонтик, ладно?
Скарлетт старалась, чтобы ее голос звучал ровно. Это было даже страшнее, чем с Бонни. Комета могла стряхнуть Кэт и растоптать ее.
— Я думаю, тебе стоит подождать до следующего лета. У тебя, наверное, и ножки замерзли.
— Ой, — Кэт тут же соскользнула на пол, прямо под окованные железом копыта. — Я об этом не подумала.
Ее голос доносился откуда-то из глубины стойла. Скарлетт слышала, как она дышит. Но вот Кэт перелезла обратно через воротца, держа в руках сапожки и шерстяные чулки.
— Я думала, в сапогах будет больно.
Страшным усилием Скарлетт не дала себе воли схватить ребенка и прижать. Кэт это не понравилось бы. Она посмотрела направо в поисках конюха, чтобы передать ему Луну. Однако увидела Люка, молча стоящего, не сводя глаз с Кэт.
— Моя дочь, Кэти Колум О'Хара, — сказала она.
«И думайте после этого, что хотите, Фэнтон», — подумала она.
Кэт, всецело поглощенная завязыванием шнурков на сапожках, подняла глаза. Прежде чем заговорить, она некоторое время разглядывала его.
— Меня зовут Кэт, — сказала она наконец. — А тебя?
— Люк, — сказал граф Фэнтон.
— Доброе утро. Люк. Хочешь желток от моего яйца? Я сейчас буду завтракать.
— С удовольствием, — сказал он.
Это была странная процессия. Впереди шествовала Кэт, рядом с ней шел Фэнтон, приноравливаясь к ее маленьким шажкам.
— Я уже завтракала, — говорила ему Кэт, — но опять хочу есть, значит, я позавтракаю еще раз.
— Это кажется мне чрезвычайно разутым, — сказал Фэнтон.
В его задумчивом голосе не было ни тени насмешки.
Скарлетт следовала за ними. Она никак не могла успокоиться после только что пережитого страха за Кэт, к тому же она еще не вполне пришла в себя от поцелуев Люка и состояния возбуждения, в которое они ее привели. Она чувствовала себя потрясенной и вконец запутавшейся. Меньше всего на свете она ожидала, что Фэнтон способен любить детей, и тем не менее он, казалось, был очарован ее дочерью. И вел себя с ней абсолютно верно, не снисходя до нее, а воспринимая ее всерьез. Кэт терпеть не могла, когда с ней обращались, как с ребенком. Похоже было, что Люк это понял и у него это вызвало уважение.
Скарлетт почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. О да, она могла бы полюбить этого человека. Каким замечательным отцом он стал бы для ее любимой дочери. Она быстро смахнула слезы. Не время для сентиментальности. Ради Кэт, ради себя самой она должна быть сильной и сохранять ясность рассудка.
Она смотрела на Фэнтона, склонившегося над Кэт, на его блестящие черные волосы. Он казался очень большим и сильным. Непобедимым. Все в ней содрогнулось, но она отбросила нерешительность.
Она победит. Она должна победить. Он нужен ей и Кэт.
После завтрака Кэт сказала «до свидания» и убежала гулять, но Фэнтон остался.
— Еще кофе, — бросил он горничной, не глядя на нее. — Расскажите мне о вашей дочери, — попросил он Скарлетт.
— Она любит только яичные белки, — сказала Скарлетт, улыбаясь, чтобы скрыть свое беспокойство.
Что ему рассказать об отце Кэт? Вдруг Люк спросит, как его имя, каким образом он погиб, чем он занимался.
Но Фэнтону была интересна лишь сама Кэт.
— Сколько лет этому замечательному созданию? — спросил он.
Он высказал удивление, когда узнал, что Кэт едва исполнилось четыре года, спросил, всегда ли она так сдержанна, отметил, что девочка развита не по годам, и поинтересовался, всегда ли так было, не была ли она нервной, чересчур возбудимой. Скарлетт, благодарная за его искренний интерес, описывала ему достоинства Кэти О'Хара, пока не охрипла.
— Вы бы видели ее на пони. Люк, она ездит верхом лучше, чем я или даже вы… Она карабкается повсюду, как мартышка. Маляры не могли оттащить ее от своих стремянок… Она знает лес как свои пять пальцев, иногда мне кажется, что у нее внутри компас, она никогда не теряется… Нервная? Да у нее вообще нет нервов. Она такая бесстрашная, что меня иногда пугает. И она никогда не устраивает истерик, если набьет себе шишку или поставит синяков. Даже когда была совсем маленькой, никогда не плакала, а когда начала ходить, то, если падала, выглядела ужасно удивленной, а потом сама вставала… Конечно, она очень здоровенькая! Вы видели, какая она сильная, как прямо она держится? Она ест, как лошадь, и ей никогда не бывает плохо. Вы не верите, сколько эклеров и пирожных со взбитыми сливками она может съесть в один присест…
Когда Скарлетт почувствовала, что у нее сел голос, она взглянула на часы и рассмеялась.
— Господи, я тут уже целую вечность расхваливаю своего ребенка. Это все ваша вина. Люк, это вы меня заставили, вам давно уже нужно было меня остановить.
— Вовсе нет, мне очень интересно.
— Смотрите, вы заставите меня ревновать. Похоже, что вы влюбились в мою дочь.
Фэнтон поднял брови.
— Любовь хороша для лавочников и для дешевых романов. Меня она не интересует.
Он встал, поклонился, взял ее руку и небрежно поцеловал.
