Его честная натура была против того, чтобы использовать Эмилию. Но ведь он обещал бабушке!
Кроме того, он наслаждался встречей почти без свидетелей. Ее безупречная кожа казалась свежей, как весенний рассвет. Укоризна во взгляде сменилась задумчивостью. Их лошади шли бок о бок.
— Так сказала моя тетя. — Она надула губки, и он преминул отметить, как это было мило. — Думаю, это недвусмысленное предостережение относительно нашего безнравственного поведения.
— Вероятно, мне стоит взять в товарищи одну из тех суровых, рассудительных матрон, — сухо отозвался Алекс. — Пусть направит меня на путь истинный.
Она весело рассмеялась — ее смех был как музыка.
— Если решите действовать именно так, милорд, умоляю, не берите ее с собой, если ваш путь приведет вас под сень моего балкона.
— Принимаю. Если вздумаю снова навестить вас подобным образом, то приду один.
Благоразумное обещание в том, что вовсе не было благоразумным. Вероятно, стоит держаться так, словно он ничего не говорил. Эмилия притихла, очевидно, напуганная такой возможностью. Разумеется, он не собирается нарушать пределы ее спальни, даже если бы его пригласили. Сомнительно, однако, что она могла бы даровать такое приглашение. Эмилия казалась слишком разумной, чтобы навлечь на себя риск быть обесчещенной. А ему уж точно достанет ума, чтобы не оказаться виновником ее бесчестья.
— Прекрасное утро, несмотря на туман. Не правда ли? — Она намеренно сменила тему беседы.
Да, очень подходящее, чтобы пригласить известного повесу в свою девическую спальню. Алекс поглядел на туманные валы, встающие из белой пены верхушки деревьев и спящий город под розовеющим небом набиравшего силу рассвета.
— Я люблю туман. Парк приобретает неземной вид. Вспоминаю одно утро во время путешествия по Тоскане, когда туманная дымка закрыла город Луку. На заднем плане высились горы, все вместе выглядело просто мистически.
— Вы бывали в Италии?
— Именно. Целый месяц жил у приятеля во Флоренции, осматривал окрестности. Потом отправился в Грецию, на Крит и Кипр, в прочие места, которые манили экзотичностью дальних стран. — То путешествие было и познавательным, и целой авантюрой. — Я пробыл год в Кембридже, но не мог сосредоточиться. Отец оказался достаточно мудр, чтобы не возражать, когда я заявил, что хочу путешествовать. Когда я вернулся, сумел проявить больше прилежания в учебе.
— Как мило, — сказала она, несколько подавленно, — что отец учитывает ваши пожелания.
Горечь ее тона говорила о многом.
— Мы уживаемся довольно неплохо, на свой лад, — сообщил Алекс, стараясь придать голосу беспечность. Однако он прекрасно знал, что у молодых женщин ее социального положения почти не бывает выбора, кроме как найти выгодную партию. И собственные желания и чувства тут были ни при чем. — Что касается герцога, он свято чтит условности светского общества, но при этом бывает поразительно чутким и понимающим. Может быть, сам был в молодости бунтарем?
— А мой отец не желает ничего понимать…
Следовало найти тему повеселее, чем ее явно натянутые отношения с отцом.
— Расскажите о Кембриджшире. Я люблю вспоминать проведенное там время, когда учился в университете. Находите ли вы Лондон привлекательным или скучаете по мирной сельской тиши?
— Разумеется, я нахожу, что сезон просто восхитителен. — Она заговорила сухим тоном, но потом вздохнула, смягчилась, тихо и смущенно рассмеявшись. — Да, скучаю. Скучаю по ласковому ветерку, зеленым полям, цветущим лилиям вдоль подъездной аллеи и свободе гулять одной, когда вздумается!
— Я вас очень хорошо понимаю.
Она смотрела вдаль, ее прекрасное лицо было задумчиво.
— Не скажу, что в восторге от Лондона. Конечно, если для разнообразия, но… Толпы людей, суета, шум — все это не дает мне полюбить Лондон. Зато здесь есть прекрасные мосты, величественные здания, музыка, искусство! Имение отца — это мой дом, милый и теплый. Во многих отношениях я знаю слуг лучше, чем членов моей семьи, хотя тетя Софи навещала нас очень часто. Там рано наступают вечера… Боюсь, я так и не избавилась от этой деревенской привычки. Все ложатся сразу, как стемнеет, и встают на рассвете. Боюсь, и я все еще живу так же, хотя это немодно — по мнению леди Фонтейн.
Насколько откровенным он может быть?
— Вам было одиноко?
— Не думаю, что могу это так назвать, — просто сказала она, а он тем временем любовался ее прекрасным профилем. Потом она задумалась. — Разве можно сравнивать, когда не знаешь ничего другого? С другой стороны, строгие правила общества не для меня. Наверное, я кажусь странной?
— Вовсе нет.
Он улыбнулся. Можно назвать ее как угодно, только не «странной» в этом сшитом по последней моде костюме. Своей элегантностью Эмилия лишь отчасти была обязана нарядам, которые носила. У нее была особая манера держать себя, удивительная для столь молодой девушки. Может быть, это объяснялось тем, что она только что ему рассказала? Как и он, она рано лишилась матери. С другой стороны, у него были два старших брата, бабушка и целая пропасть дядей, теток и кузенов с кузинами. Отец иногда казался суровым и неприступным, однако он принимал на удивление активное — для человека, занимающего столь высокое положение в обществе, — участие в воспитании сыновей.
Эмилия была юна, красива, пользовалась успехом, окутанная ореолом богатства и знатного происхождения. Однако не исключено — то, что другие принимают за отчужденность, является просто осмотрительной привычкой полагаться только на собственные силы.
И при всей несхожести их положения он не мог не чувствовать, что они некоторым образом родственные души. Конечно, у него большая семья, но он всего-навсего младший сын герцога, и это весьма умаляло его значимость в домашней иерархии. Не потому ли он и выбрал книги, а потом и странствия и закончил войной? Во-первых, он не был обременён обязанностями наследника, как Джон, и не был столь предан церкви, как Джоуль. Во-вторых, был вынужден сам пробиваться в жизни вместо того, чтобы занять подобающее место, обеспеченное ему по праву рождения.
Алекс предпочел не комментировать ее довольно бестактное замечание насчет Габриэллы.
— Счастье, что у вас есть тетя, точно так же, как мне повезло иметь бабушку. — Он состроил жалобную гримасу. — Хотя признаюсь, что не очень радовался этому обстоятельству, когда был ребенком. Эта дама обладает пугающим умением видеть тебя насквозь, стоит лишь провиниться.
— Полагаю, милорд, вам до сих пор приходится об этом сожалеть время от времени. — Эмилия лукаво улыбнулась. — Потому что ходят слухи, что вы до сих пор шалите…
