После чая Серена почувствовала, что ее клонит в сон. Бальзам, которым Тан Пин смазала ее раны, почти полностью приглушил боль.
– Тан Пин, можно мне остаться здесь на несколько дней? Чтобы прийти в себя после того, что произошло? Я заплачу, конечно, у меня есть деньги, хотя и не с собой.
– Ты останешься здесь, Селена... Серена. Останешься. Не надо платить. – Женщина тряхнула головой. – Ты окажешь нам большую честь, если останешься.
Когда она проснулась, наступил день. Тан Пин что-то готовила на жаровне.
Девушка неловко повернулась и сразу же вскрикнула от резкой боли во всем теле.
– Тебе плохо, Серена? – поспешила к ней китаянка, встревоженная криком.
– Нет, все нормально, Тан Пин. Только болит немножко. – Серена попыталась улыбнуться. – А где Шу Тао?
– Шу Тао на работе. Моет посуду. – Китаянка, смутившись, отвела взгляд и отошла обратно к жаровне.
Серене оставалось только удивляться, как Шу Тао умудряется целый день работать, а ночью еще и охранять ее. Хотя он, наверное, не занимался этим постоянно, а просто заволновался, когда она неожиданно исчезла из пансиона.
– А давно с Шу Тао... это случилось? – спросила она.
– Два года назад. Сразу после того, как мы приехали сюда из Китая.
– А почему этот Ли По так жестоко обошелся с ним?
– Ли По злой и подлый. Шу Тао сказал об этом своим соотечественникам, и Ли По сделал так, чтобы он не смог говорить вовсе.
Серена опешила и благоразумно перевела разговор на другую тему:
– Тан Пин, за два года ты очень неплохо научилась говорить по-английски.
– Пришлось учиться за двоих. – Китаянка улыбнулась, и на ее левой щеке появилась изящная ямочка. – Шу Тао не говорит по-английски, так что Тан Пин пришлось учиться говорить за двоих.
– У тебя хорошее произношение.
Тан Пин поставила перед ней тарелку с рисом:
– Из еды у нас только рис. Ты умеешь пользоваться палочками, Серена?
Серена нахмурилась, разглядывая две тонкие палочки.
– Нет... О, так ты имеешь в виду, что ими надо есть? Никогда раньше не видела таких.
– Придется научиться.
Серена неуклюже пыталась подхватить зернышки риса, а китаянка помогала советами. Вначале девушка немного рассердилась на Тан Пин, увидев, как ловко та управляется с палочками. Но вскоре они уже вместе смеялись. К концу обеда Серена приобрела некоторую сноровку и ей даже удавалось доносить немного риса до рта, не роняя.
После завтрака Тан Пин осмотрела ее раны и смазала их целебным бальзамом.
– Хорошо помогает. Скоро поправишься.
Китаянка стала убираться в хижине, а Серена задумалась, размышляя, что ей делать дальше.
Нет, надолго она здесь не останется. Теперь, немного оправившись, девушка почувствовала, что в ней закипает злость. С какой стати ей прятаться здесь, когда убийца ее родителей и насильник спокойно разгуливает по Вирджиния-Сити?
На третий день ей стало получше и она смогла надеть одно из платьев Тан Пин. Конечно, оно ей было страшно мало, и они долго шутили по этому поводу – китаянка обладала тонким чувством юмора. Тан Пин рассказала ей немного о своей жизни, и Серену удивляло, что она вообще может смеяться после всех злоключений, выпавших на их с сыном долю как в Китае, так и в Америке.
После ужина девушка обратилась к Шу Тао:
– Я хочу попросить тебя об одном одолжении. Помнишь того человека в черном, который пришел нам на помощь в салуне?
Шу Тао кивнул.
– Его зовут Даррел Квик. Я хочу, чтобы ты его нашел и сказал ему... – Тут она запнулась, вовремя поправившись: – Ты передашь ему от меня записку.
Тан Пин принесла ей клочок бумаги, бамбуковую палочку для письма и чернила. И Серена написала:
«Дорогой мистер Квик!
Того, кто передаст Вам эту записку, зовут Шу Тао. Он сможет проводить Вас ко мне. Я в беде, и мне нужна Ваша помощь. Я надеюсь, Вы умеете молчать. Шу Тао и его матери грозит страшная опасность, если откроется, что это они приютили меня. Я расскажу Вам, что со мной случилось, при встрече. Принесите с собой одежду, полный комплект. Вы сможете забрать ее в моей комнате у Матушки Тэйлор. Покажите ей записку, и пусть она сама соберет мне одежду. Предупредите ее, чтобы она тоже сохраняла все это в строжайшей тайне. Искренне Ваша, Серена Фостер».
Следующим вечером, незадолго до сумерек, в хижину вслед за Шу Тао вошел Даррел Квик. Положив узел с одеждой на пол, он подошел к Серене и взял ее за руки.
– Боже мой, малышка, что с тобой стряслось? Когда я выяснил, что ты даже не ночевала в пансионе и хозяйка тоже понятия не имеет, где ты, я, конечно, бросился тебя искать. Но ты как сквозь землю провалилась!
– Я пережила страшную ночь... – Она заколебалась. – Наверное, мне лучше рассказать тебе все, что со мной произошло.
Даррел слушал ее внимательно, не перебивая, пока она не закончила.
– Я с трудом могу в это поверить, Серена. Будь он проклят, этот негодяй! – Он погладил ее по руке. – Бедняжка. Пройти через такое. Ты предполагаешь, это тот человек, который убил твоих родителей?
– Думаю, да. По крайней мере маска была та же самая.
– Но за что? Почему он поступил так с тобой?
– Не понимаю, – отозвалась она.
– И никакой ниточки, по которой его можно было бы найти?
– Ни малейшего намека. Даррел посмотрел на китайцев.
– А они не знают ничего, кроме того, что дом, в котором тебя держали, принадлежит Ли По?
– Да, именно так. Шу Тао выручил меня. Я убеждена, что человек в маске собирался потом убить меня, хотя он так и не проронил ни единого слова.
Даррел пожал руку юноше.
– Я очень благодарен тебе, Шу Тао, – искренне сказал он, – и тебе, и твоей милой матери... – Он поклонился Тан Пин. Мать и сын были смущены. Даррел тем временем полез в карман. – И я хотел бы возместить вам...
– Не стоит, Даррел! – оборвала его Серена. – Ты только обидишь их. Они считают за честь, что я живу у них в доме. – Девушка улыбнулась китайцам. – Я тоже считаю, что они оказали мне честь, и на всю жизнь останусь им благодарна.
Смахнув слезы с уголков глаз, она взяла Даррела под руку.
– Вы проводите меня до моих апартаментов, сэр?
– О, какие мы нахальные, – ухмыльнулся Даррел. – Да, мэм, это доставит мне величайшее удовольствие.
Когда они подошли к пансиону Матушки Тэйлор, Серена замедлила шаг. Помимо ее воли в памяти всплыли все подробности событий того вечера, когда ее похитили.
Даррел бросил на нее внимательный взгляд:
– Что-то случилось?
Она заколебалась в нерешительности.
– Даррел, я не могу идти туда сейчас. Уверена, со мной ничего не случится, просто слишком много неприятных воспоминаний. Завтра, при дневном свете, я с легкостью зайду туда, но не сейчас.
