— Спасибо, — признательно улыбнулся Матвей. — А теперь, моя бесстрашная красавица, прощайте. И… ради бога, не держите на меня зла, если я невольно причинил вам огорчение! — С этими словами он почтительно поклонился Юлии и растворился в толпе.
В течение следующего месяца Юлия еще несколько раз сталкивалась с Матвеем Елагиным: то на балу, то в театре. Но больше он не приглашал ее на танцы и никогда не заговаривал с ней. Впрочем, Юлия была этому только рада: к чему бередить не до конца зажившую рану? Постепенно она перестала думать о молодом графе и с головой окунулась в светские развлечения. И когда Елагин неожиданно куда-то исчез, Юлия даже не заметила этого.
Правда, спустя какое-то время до нее дошел слух, что его обвинили в причастности к заговорщикам, пытавшимся свергнуть нового царя, и теперь он находится в Петропавловской крепости. Это известие не могло оставить Юлию равнодушной, и она навела справки. Так она с ужасом узнала, что отец молодого графа лишил его наследства, а вслед за тем от него отказалась невеста. Юлия искренне сочувствовала Матвею, и у нее даже возникла мысль навестить его в заточении, чтобы немного ободрить и поддержать. Но когда она заикнулась об этом тетушке, та даже слушать ее не стала, назвав затею племянницы полнейшим безумием. И Юлия, по здравом размышлении, тоже пришла к такому выводу.
Тем не менее, она продолжала следить за судьбой Матвей Елагина, а в воскресные дни, посещая церковь, никогда не забывала о нем помолиться. И вскоре с радостью узнала, что ее молитвы услышаны: вместо забытой Богом Сибири, откуда наверняка не будет возврата, Елагина сослали на Кавказ. Таким образом, у него появился шанс отличиться и вернуть если не состояние, то хотя бы доброе имя. Конечно, с войны можно было и не вернуться, но, по мнению Юлии, лучше было с честью погибнуть, чем гнить до скончания века в сибирских рудниках.
После этого Юлия окончательно успокоилась и перестала думать о Матвее. О, разумеется, иногда она его вспоминала! Но эти воспоминания больше не тревожили ее сердца. Рана окончательно затянулась! А со следующего года в жизни Юлии начали происходить такие события, что тут уж было не до Елагина…
* * *
— Ну вот, — протянула Юлия, закончив рассказ и весело поглядывая на Виолетту, — теперь ты все знаешь. Признайся, ты сильно разочарована? Наверное, ожидала услышать какую-нибудь захватывающую историю с пикантными подробностями, а здесь всего лишь маленькое, невинное приключение!
Не отвечая, Виолетта поднялась со скамейки и возбужденно прошлась из стороны в сторону. Затем резко остановилась и пытливо посмотрела на Юлию.
— Так выходит, — с расстановкой проговорила она, — ты была влюблена в Матвея Елагина? Эта любовь вспыхнула с первого взгляда и настолько захватила тебя, что ты была готова пойти на любую крайность?
— Ну, пожалуй, «любовь» — это слишком громко сказано, — рассмеялась Юлия. — Скорее, я бы назвала это наваждением. Потому что, если бы я на самом деле испытывала к Елагину какие-то глубокие чувства, они бы не исчезли так быстро.
Виолетта с сомнением покачала головой.
— Прости, дорогая, но я не могу с тобой согласиться. Ты говоришь, что твое влечение к Елагину исчезло так же внезапно, как и возникло? Но это лишь доказывает, что ты сильная и способна держать свои чувства и желания в узде! Ведь ты не просто разлюбила Елагина, а заставила себя разлюбить его! Проше говоря, решительно вырвала из своего сердца эту ненужную любовь, которая не могла принести тебе ничего, кроме напрасных страданий. Так… выкорчевывают сорняки с клумбы, чтобы они не мешали цветам красоваться и радоваться жизни.
Юлия досадливо поморщилась.
— Ради бога, Виола, к чему все эти глубокие рассуждения? Какая теперь разница, была я влюблена в Елагина или нет! Главное — не то, что было когда-то, а то, что есть сейчас. А сейчас, — она выразительно посмотрела на Виолетту, — я не испытываю к Матвею Елагину ничего. Так что, — она поднялась со скамейки, — давай перестанем заниматься ерундой и вернемся в дом. Мне надо посмотреть, как продвигается уборка.
— Подожди, — остановила ее Виолетта. — Проверить работу слуг ты еще успеешь. А сейчас я хочу задать тебе важный вопрос. — Она вперила в Юлию пристальный, испытующий взгляд. — Почему ты так решительно и бесповоротно отвергла Матвея Елагина в качестве возможного жениха?
— Вот так вопрос! — изумленно воскликнула Юлия. — Виола, но ты же сама говорила, что Елагин меня недостоин!
— Потому что я судила о нем по твоим словам. Ведь ты рассказала мне только про маскарад, а про то, как Елагин спас тебя от грабителей, даже не заикнулась. Он же рисковал жизнью ради незнакомой женщины: ведь там было четверо здоровых бандитов, а у Елагина даже не былое собой оружия! А ты, — Виолетта укоризненно посмотрела на Юлию, — так и не прониклась к нему благодарностью. Ты только злилась и досадовала на него за то, что он не желал поддаваться твоим чарам и бросать ради тебя невесту. И мне кажется, — в раздумье прибавила она, — что ты и сейчас еще продолжаешь на него злиться. Поэтому ты и отвергла его, а вовсе не из-за его поведения на маскараде!
Юлия бросила на нее сердитый взгляд.
— Я смотрю, дорогая Виола, ты сумела разобраться в моих чувствах лучше меня самой. Пожалуй, после такой отповеди мне следует одуматься и самой сделать Елагину предложение. Вот только, — ее глаза насмешливо блеснули, — я не уверена, что он его примет. Или ты забыла? Он же сам признался мне, что ехал сюда вовсе не затем, чтобы свататься, а только из любопытства!
— А что он еще мог тебе сказать, когда ты устроила ему такой «теплый» прием? — усмехнулась Виолетта. — Он ведь должен был как-то спасти свое самолюбие!
— Слушай, а может, тебе самой выйти за Матвея Елагина? — внезапно предложила Юлия полусерьезным, полушутливым тоном. — Ты ведь у нас тоже… невеста с завидным приданым, а Елагин, как я понимаю, весьма тебе понравился.
К ее изумлению, Виолетта вдруг смущенно покраснела.
— Да, понравился, — со вздохом призналась она, — только не Елагин, а… его друг.
— Как? Этот напыщенный франт Загрядский?
— Он вовсе не напыщенный франт, — горячо возразила Виолетта, — а очень милый, добрый, простой и веселый человек. Сказать по правде, мне даже немного совестно, что я так издевалась над ним, — ее губы тронула виноватая и одновременно озорная улыбка. — Но теперь ничего не исправишь.
— Та-ак, — мрачно протянула Юлия. — Получается, что я — злодейка, а все остальные — невинные ангелочки? Нет-нет, милая Виола, не надо ничего говорить! Ты уже и так сказала больше, чем было нужно. — Юлия оскорблено надулась и быстро направилась к дому, не глядя на расстроенную подругу.
