Звонок прозвенел, когда Тернер вошел в магазин. Миранда следовала за ним, практически наступая ему на пятки.
— Могу я вам помочь? — спросил продавец с лебезящей вежливостью.
— Меня интересует, — его слова затихли, когда он начал осматриваться.
— Вон та книга, — сказала Миранда твердо, указывая на витрину магазина.
— Да, эта она. — Тернер мягко улыбнулся продавцу.
— Вы! — заверещал продавец. Его лицо стало красным от ярости. — Вон! Выйдите вон из моего магазина!!! — Он схватил ее за руку и попробовал потащить ее к двери.
— Стойте! Остановитесь, я сказала! — крикнула Миранда. Она не позволит оскорбить себя человеку, которого считает идиотом. Она взяла ридикюль и ударила его по голове.
Тернер застонал.
— Симмонс! — крикнул продавец, вызывая помощника.— Сходи за констеблем. Эта женщина сумасшедшая.
— Я не сумасшедшая. Ты - переросший козел!
Тернер обдумывал все варианты. Но действительного не было никакого хорошего выхода.
— Я платежеспособный клиент! — продолжала она горячо. — И я хочу купить «Le Morte d'Arthur»!
— Только через мой труп вы получите эту книгу в руки, невоспитанная неряха.
Неряха? Это было уже слишком для Миранды. Молодой девушки, чувства которой были обычно скромны, чего не мог предположить любой, увидевший ее в этой ситуации.
— Вы мерзкий, мерзкий человек! — прошипела она. Миранда снова подняла ридикюль.
Неряха? Тернер вздохнул. Это было оскорбление, которое он не мог пропустить.
Он выхватил сумочку из ее рук. Она взметнула на него взгляд полный ненависти за его несвоевременное вмешательство. Он сузил глаза и предупреждающе посмотрел на нее.
Он прочистил горло и повернулся к продавцу.
— Сэр, я настаиваю, чтобы вы извинились перед леди.
Продавец вызывающе сложил руки на груди. Тернер посмотрел на Миранду. Она тоже сложила руки в такой же манере. Он посмотрел обратно на взрослого человека и сказал более напористо:
— Вы принесете извинения молодой леди.
— Она угроза, — сказал тот злобно.
— Да ведь вы… — Миранда накинулась бы на него, если бы Тернер не схватил ее за платье. Мужчина сжался в комок и принял хищную позицию, что не очень сочеталось с его книжным делом.
— Успокойся, — прошипел на нее Тернер, чувствуя растущую ярость в груди.
Продавец посмотрел на нее торжествующим взглядом.
— Это было ошибкой! — сказал Тернер. Великий Бог! Был ли у этого человека здравый смысл. Миранда рвалась вперед, это означало, что Тернер должен был крепче держать ее за платье, что означало, что продавец еще больше ухмылялся, и что означало, что этот фарс разрастется в ураган, если Тернер не уладит этот вопрос здесь и сейчас.
Он одарил продавца ледяным аристократическим взглядом.
— Принесите леди извинения, или я заставлю вас пожалеть.
Но совершенно ясно, что продавец был настоящим идиотом, потому что он не принял предложение Тернера, что по его оценке было очень великодушным предложением.
— Ах, черт! — пробормотал Тернер. Не было никакого другого выхода.
—…потревожила моих клиентов, оскорбляла меня…
Тернер сжал руку в кулак и размахнулся, сражая продавца ударом.
— О, мой Бог! — вздохнула Миранда. — Думаю, что вы сломали ему нос.
Тернер уничтожающе посмотрел на нее, прежде чем взглянуть на продавца на полу.
— Не думаю. Он не кровоточит.
— Какая жалость! — пробормотала Миранда.
Тернер схватил ее за руку и приблизил к себе, кровожадная маленькая чертовка делала все себе во вред.
— Больше ни слова, пока мы не выйдем отсюда.
Глаза Миранды расширились, но она мудро закрыла рот и позволила ему вытащить себя из магазина. Когда они проходили мимо окна, она заметила «Le morte d'Arthur» и крикнула.
— Моя книга!
Это была она. Тернер остановился, чтобы выругаться.
— Я не хочу слышать ничего о твоей проклятой книге, слышишь?
Ее рот остался открытым.
— Ты понимаешь, что только что случилось? Я ударил человека.
— Но ты же согласен, что он нуждался в ударе?
— Столько же, сколько и ты нуждаешься в удушении.
Она отступила, явно оскорбившись.
— Вопреки тому, что ты обо мне думаешь, — высказал он ей, — я не провожу свои дни, обдумывая, где и когда меня могут принудить к насилию.
— Но…
— Никаких но. Ты оскорбила человека.
— Это он оскорбил меня.
— Я собирался торговаться, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Ведь ты привела меня сюда для этого, не так ли?
Миранда нахмурилась, и неохотно кивнула.
— Что, черт возьми, с тобой случилось? Если бы этот человек имел меньше сдержанности. Если бы…
— Так ты думаешь, что он показал свою сдержанность, — ошеломленно спросила она.
— По крайней мере, настолько, насколько ты его заставила. — Он схватил ее за плечи и начал трясти. — Боже мой! Миранда, ты хоть понимаешь, что есть много мужчин, которые не моргнув глазом ударят женщину? Или хуже того, — добавил он многозначительно.
Он ждал ответа, но она только смотрела на него большими немигающими глазами. И у него было тревожное чувство, что она видела что-то, что он не знал.
Что-то в нем.
Затем она сказал.
— Прости меня, Тернер.
— За что? — спросил он не слишком любезно. — За то, что устроила сцену посреди тихого книжного магазина? За то, что не держала рот закрытым, когда это нужно было? За то…
— За то, что я огорчила тебя, — сказала она спокойно. — Это было нехорошо с моей стороны.
Ее мягкие слова прорвались сквозь его гнев, и он вздохнул.
— Только не делай ничего такого больше, хорошо?
— Я обещаю.
— Хорошо. — Он понял, что все еще держал ее плечи и ослабил хватку. Удивленный он заметил, что ей стало легче. И он отпустил ее полностью.
Она наклонила голову набок, и беспокойное выражение появилось на ее лице.
— По крайней мере, я думаю, что постараюсь сдержать обещание. Я, конечно, буду стараться не делать ничего, чтобы тебя так огорчило.
Тернер внезапно увидел, что Миранда старается его не огорчать. И это расстроило его.
— Что с тобой случилось? Мы ведь зависим от тебя, черпая твою уравновешенность. Бог знает, что ты не раз выручала Оливию из неприятностей.
Ее губы плотно сжались, затем она сказала
— Не путай уравновешенность с кротостью. Это совсем разные вещи. И я, конечно же, не кроткая.
Он понял, что она не стала дерзкой. Она просто констатировала тот факт, который как он был уверен, его семья не замечала многие годы.
— Не бойся, если я когда-нибудь поддерживал мнение о твоей кротости, то ты меня, конечно, в этом сегодня разуверила.
Да поможет ему Бог, но она еще не закончила.
— Если я когда-нибудь увижу то, что является несправедливым... Я не смогу сидеть, сложа руки.
