— Это было очень давно, Ли. С тех пор у него не было других ран.
— Он трет ноги каждую ночь, лежа в постели. — Она опустила глаза и взглянула на свои пальцы, лежавшие на его ране, — чистая гладкая кожа поверх израненной плоти. — Скажи мне, Джек.
— Ты должна сама его об этом спросить. Не мое это дело тебе рассказывать такое.
— Расскажи мне, — прошептала она, глядя ему прямо в лицо.
— Вот и я. Кажется, я принесла все, что вы просили. — Мэдди вошла в комнату с подносом в руках, на котором стоял графин с водой и два стакана с виски.
Она протянула поднос Джеку. Он взял стакан с виски и осушил его одним глотком. Отвернувшись от Ли, он подошел к Кэботу и стал снимать с него рубашку.
Ли, подумав, что Кэботу была бы неприятно, если бы кто-нибудь посторонний увидел его раны, попросила Мэдди поставить поднос на столик рядом с кроватью. Джек снял с Кэбота брюки и накрыл его тонким одеялом.
Кэбот зашевелился, но не проснулся. Ли убрала волосы с его раны на виске, затем повернулась к Мэдди, которая стояла у изножья кровати с глазами, полными слез.
— Все хорошо, Мэдди. Я буду с ним все время, так что ты можешь идти домой.
— Спасибо, мэм. Я испекла свежий хлеб сегодня утром, есть еще ветчина. Вы голодной не останетесь. — Мэдди перевела взгляд с Кэбота на Ли: — Что-то он не очень хорошо выглядит.
— Доктор Уоррен зайдет завтра утром проведать его. Не волнуйся, я побуду с ним.
— Хорошо, мэм. — Бросив еще один озабоченный взгляд на Кэбота, Мэдди направилась к двери. — Я уйду через некоторое время. Хочу кое-что для вас сделать.
— Спасибо, Мэдди. — Ли изо всех сил убеждала себя, что с Кэботом все будет в порядке. Ведь и докор Уоррен так сказал.
Мэдди ушла, и Ли плотнее укутала Кэбота одеялом.
— Хочешь, чтобы я остался? — Большая ладонь Джека опустилась на ее плечо и сжала его.
Ли сняла его руку:
— Нет, спасибо. Надо только присматривать за ним, чтобы он не вскочил с постели. Думаю, что смогу с ним управиться. Тебе, кроме того, надо вернуться на лесопильню и сообщить остальным, как он себя чувствует.
— Ладно. — Джек подошел к двери и обернулся: — Хочешь, я зайду вечерком по дороге домой?
— Все будет в порядке, Джек. — Она не сводила глаз с лица Кэбота, надеясь на то, что он вдруг очнется. — Может быть, лучше утром. Наверное, я не смогу удержать его в постели.
— Хорошо, тогда до утра. — Джек вышел за дверь, бросив ей через плечо: — Выпей шерри.
— Хорошо, — ответила она, зная, что не выпьет. Ли стояла около кровати, всматриваясь в пепельное лицо Кэбота. Она смутно услышала, как хлопнула входная дверь и отъехал фургон.
Кэбот выглядел совершенно иначе, не таким, как всегда: сейчас он был абсолютно беззащитен.
Она перевела взгляд ниже, на его ноги, укрытые одеялом.
Что же их так изуродовало? И были ли эти шрамы связаны со шрамом на груди? Кто сделал с ним такое?
Ли хотелось снова посмотреть на них, но она не была уверена в своих силах. Она даже вообразить себе не могла боль, которую вызывали эти раны. А ведь Джек сказал, что они у Кэбота давно. Может быть, в приюте?
Мысли вспыхивали, вызывая сочувствие и жалость. У нее сжимался желудок, горели ноги, ныло сердце, когда она представляла себе боль, которую ему пришлось пережить.
Ли погладила Кэбота по щеке, внезапно осознав, что он ей небезразличен.
Означало ли это, что она предает Роберта? Роберт был ее первой любовью, ее лучшим другом. Ли не думала, что сможет полюбить снова. Она не хотела этого.
Ли вдруг почувствовала безотчетный страх, у нее даже похолодели пальцы. Кэбот недвусмысленно дал понять, что он не хочет никаких эмоциональных уз. Поскольку ее чувства к нему становились явными, она все же не могла примириться с тем, что не была свободна от Роберта.
Стоя возле кровати, Ли призналась себе, что чувствует что-то по отношению к Кэботу. Но это «что-то» не было любовью.
Кэбот медленно открыл глаза, испытывая острую боль, отдающую в висок. Молочно-белый свет приникал в комнату, начинало светать. Он моргнул и повернул голову, пытаясь понять, где находится. Боль пронзила голову. Кэбот закрыл глаза на секунду, пока острая боль не стала ноющей.
Он был в своей комнате, в своей постели. Что происходит? Как вспышки пронеслись в его сознании воспоминания о случившемся: он повалил Ли на землю, ужасный удар бревна ему по голове, док Уоррен. Поднеся руку к виску, он нащупал повязку и твердую шишку.
Кэбот лежал, не шевелясь, ощущая, как часто бьется у него сердце, вероятно от резких приступов боли. Он вдруг подумал о Ли. Краешком глаза он увидел, что она лежит рядом с ним на кровати. Он немного повернул голову в ее сторону.
Ли лежала на своей половине постели, повернувшись к нему лицом. Ее спутанные волосы разметались по щекам, шее, губам. Одна рука, сжатая в кулак, была протянула к нему. Она всю ночь спала рядом?
Да, она была рядом. Кэбот припоминал, что несколько раз просыпался и однажды проглотил полную ложку какой-то горькой жидкости. Каждый раз, когда он просыпался, Ли забрасывала его глупыми вопросами: как его зовут, сколько ему лет, где он живет.
Черные круги обрамляли ее глаза. Несмотря на спокойный сон, она выглядела уставшей. Ли спала в том же голубом шерстяном платье, в котором приехала вчера на лесопильню. Нога в чулке высовывалась из-под юбки. Она наблюдала за ним, пока сама не заснула. Потеряла чувство бдительности.
Пока Кэбот смотрел на нее, незнакомая доселе теплота, как мед, разлилась у него в груди. Особое, ободряющее чувство. Он потянулся и поправил ее покрывало.
Вчерашний день помнился какими-то кусками. Ли была на лесопильне? Почему? Кэбот попытался вспомнить. Усилие стоило ему еще одного приступа боли.
Сказывалось действие лекарства. Он был в сознании, но составить общую картину случившегося не мог. Он очнулся один раз в конторе, затем здесь. Кто-то — Джек? — раздел его.
Но Ли была с ним всю ночь, держа его руку, предлагая воды, укрывая его, когда ему становилось холодно. Опять это странное чувство теплоты охватило его, растапливая зеледенелые уголки его сердца. Кэбот пытался понять свои чувства. Благодарность? Покровительство? Любовь?
Любовь?
Он отверг эту мысль. А что вообще он знал о любви? Разве не сказал он ей, что хочет от нее только ребенка, ничего больше?
А как объяснить ее страстное желание смотреть на него томными глаами, ласкать, приговаривая сладким голосом? Он жаждал ее, жаждал ее ласк, — он, который не любил чужих прикосновений, если он сам их не вызывал.
Кэбот недоумевал: уголки души, которые, казалось, навсегда закрытыми в нем, вдруг открылись снова. Внезапно он вспомнил, почему Ли пришла на лесопильню вчера. Починить судно для Роберта. Все время — Роберт. Мысль о любовных отношениях с Ли показалась ему смехотворной.
