Пока сэр Перси беззаботно болтал, остальные напряженно молчали. Принц из-под полуопущенных век разглядывал своего друга, намереваясь понять, какую новую авантюру замышляет сэр Перси на этот раз. Все были подавлены, непонятное возбуждение висело в воздухе; наконец появился сэр Эндрью Фоулкс с двумя шпагами, одетыми в ножны.
Забрав их у приятеля, Блейкни положил шпаги на столик перед Шовеленом. Все вытянули шеи, стараясь разглядеть принесенное. Обе шпаги были совершенно одинаковы, обе в гладких ножнах из черной кожи с отполированными до серебряного блеска металлическими наконечниками, гарды напоминали изогнутые корзинки из того же гладко отполированного и хорошо прокаленного металла.
– Как вы находите это оружие, месье? – спросил владелец шпаг, беспечно откидываясь на спинку кресла.
Шовелен взял одну, осторожно вынул ее из ножен и стал тщательно разглядывать узкое стальное лезвие.
– Выполнены в несколько старомодном стиле, сэр Перси, – заключил он, стараясь в манере поведения ничем не уступать оппоненту. – Да и тяжеловаты немного по сравнению с теми, к каким привыкли мы во Франции. Но сталь, несомненно, превосходной закалки.
– По правде говоря, главное здесь не в закалке. Эти шпаги сделаны по последней моде вот уже двести лет тому назад.
– А, да, я вижу здесь надпись, – согласился Шовелен, поднося шпагу поближе к глазам, чтобы лучше рассмотреть гравировку.
– Это имя ее первого владельца. Я сам, путешествуя по Италии, купил их у одного из его потомков.
– Лоренцо Джованни Ченчи, – медленно прочел Шовелен итальянское имя.
– Величайший негодяй из всех, какие когда-либо топтали землю. Ах, месье, вам, конечно, лучше нашего известна его история. Насилия, грабежи, убийства – ничем синьор Лоренцо не брезговал… Ни чашами со смертельным ядом, ни отравленным лезвием.
Перси говорил легко и беззаботно, тем простым и шутливым тоном, который не покидал его на протяжении всего вечера, в своей обычной, тягучей и ленивой манере. Однако после этих слов Шовелена передернуло, и, резко вложив шпагу в ножны, он вновь положил ее на стол.
Затем француз бросил быстрый и подозрительный взгляд на Блейкни, поставившего колено на вышитое сиденье и навалившегося на спинку кресла, – он беспечно поигрывал другим клинком, как две капли воды похожим на только что положенный Шовеленом.
– Хорошо, месье, – после короткой паузы сказал сэр Перси, столкнувшись с напряженным взглядом противника. – Вы довольны оружием? Которая из двух будет вашей, а которая – моей?
– Честно говоря, сэр Перси… – пробормотал все еще колебавшийся Шовелен.
– Нет, месье, – с милым простодушием прервал Блейкни. – Я знаю, что вы хотите сказать… Между этими близнецами нет, конечно, никакой разницы… Обе одинаково изящны… И все-таки вы должны выбрать одну из них, а я – другую. Ту или эту, какую хотите… Вы возьмете ее с собой сегодня же и поупражняетесь со стогом сена или с веретеном… Она будет принадлежать вам до тех пор, пока вы не воспользуетесь ею для нападения на мою недостойную особу. До тех пор, пока вы не притащите ее на южный вал Булони под колокольный звон вечерни… До тех пор, пока не скрестите ее с обесчещенным близнецом… Итак, месье, они совершенно равнозначны… по силе… по весу… по закалке… абсолютная пара… И все-таки я прошу вас выбрать.
Он взял обе шпаги, поставил остриями ножен вниз и, беспечно балансируя, протянул французу. Шовелен вонзился глазами в огромного человека перед собой, в то время как тот разглядывал его тщедушную фигурку.
Теперь сам провокатор столкновения выглядел совершенно растерянным. Хотя он и был из тех людей, которые силой своего интеллекта, энтузиазмом, жестокой властью создали новую анархическую Францию, разрушили трон и казнили короля, все же, оказавшись лицом к лицу с этим манерным фатом, этим ленивым авантюристом, он колебался, тщетно пытаясь разгадать, что происходило под широким и чистым лбом, в глубине синих и сонных глаз.
Он готов был отдать несколько лет жизни за одну только возможность заглянуть на мгновение внутрь этого отчаянного ума, уловить мимолетное движение, выдавшее бы врага хоть на секунду, заметить дрожание век или рук. Какой грандиозный умысел мог скрываться в голове сэра Перси Блейкни, когда он предлагал противнику одну из двух шпаг, некогда принадлежавших Лоренцо Ченчи?
Быть может, за этим таилась мысль о грязной игре, о смертельном яде – что еще могло зародиться в изобретательном мозгу утонченного английского джентльмена?
Конечно, нет! Шовелен попробовал пожурить себя за ненужные страхи, ибо это было похоже на сумасшествие – думать об итальянских ядах, о Ченчи или о Борджиа здесь, в сверкающей огнями английской гостиной. Однако, поскольку Шовелен был дипломатом, мастером фехтования словами и взглядами, он был обязан, хотя бы как посланник Франции, знать, читать и выведывать. Он вновь заставил себя вернуться к равнодушному смеху и меланхоличным манерам, заставил свои губы мягко и приятно улыбаться, глядя на беспечную физиономию врага.
Он коснулся одной из шпаг длинным ногтем холеного пальца.
– Стало быть, вы выбираете эту, сэр?
– Нет, ту, которую посоветуете мне вы, сэр Перси. На которой из этих двух, по вашему мнению, еще не выветрился за двести минувших лет яд Ченчи?
На лице Блейкни не дрогнул ни один мускул. Он разразился игривым смехом, несколько даже глуповатым и застенчивым, после чего тоном живейшего удивления сказал:
– Черт возьми! Сэр! Да вы сплошной сюрприз… Клянусь! Мне бы такое никогда даже в голову не пришло! Я назвал бы это блистательным… Что скажете, джентльмены? А вы, ваше высочество? Какой оригинальнейший строй ума у моего нежного друга, не правда ли? Так какую же шпагу вы берете, месье? Черт побери, я вынужден потребовать этого, не то мы совсем утомим наших друзей..
– Эта будет вашей, сэр, раз вы ее взяли, – не выдержал наконец он, когда Шовелен взял одну из шпаг. – Теперь по бокалу пунша… Нет, месье, ваша последняя шутка чертовски очаровательна… Нет-нет, сэр, вы не можете, вы не имеете никакого права отказать нам в бокале пунша. Да, месье, остроты, подобные вашей, порой возбуждают неслыханный аппетит… Буду вам очень признателен, если вы повторите шутку…
Затем сэр Перси, повернувшись к принцу Уэльскому и друзьям, сказал:
– Но после этого бокала, надеюсь, мы с вами вернемся к дамам?
Теперь, после того как инцидент был исчерпан, можно было подумать, что главные действующие лица покидают сценическую площадку.
Небольшая толпа, собравшаяся вокруг столика, постепенно раскололась на группы. Смех и беспечные разговоры, затихшие на время от гнетущего предчувствия непонятной опасности, вновь возобновились. Легкость Блейкни вернула всем благодушие, ибо если уж он не воспринял всерьез этот вызов, то остальным и подавно не о чем было беспокоиться. И вся молодежь была рада присоединиться к бокалу пунша, с таким грациозным весельем предложенного гостеприимным хозяином.
