Кристен задумчиво кивнула:
– Датчанка сказала, что тебе дали слабительное, чтобы избавить от лихорадки, и это, должно быть, помогло. Лоб у тебя холодный.
– Сильного жара и не было…
Селиг внезапно осекся: долгие часы бреда и боли не позволили все ясно представить. Горячка…, злобный смех…
– По крайней мере в последние дни, если, конечно, я верно запомнил, - поправился он.
– Ты был в лихорадке все три дня, что провел в Гронвуде? - спросила она.
– Три?!
Селит от неожиданности подавился, поскольку Кристен, задавая вопросы, ухитрилась сунуть ему в рот полную ложку. Движения Селига были настолько замедленными, что, не знай он так хорошо сестру, не успел бы поднять руку, чтобы помешать ей с силой хлопнуть его по спине. Он только поморщился, заранее предчувствуя боль, которую Кристен могла бы причинить ему столь неосторожным поступком.
Кристен, вызывающе фыркнув, обидчиво объявила:
– Ну конечно, я никогда не притворялась, что хорошо владею искусством исцеления больных и ухода за ранеными, братец.
– И плохо тоже не владеешь, - согласился Селиг. - Каждый знает, что ты скорее привыкла наносить раны, чем их лечить.
Но Крисген, не обращая на него внимания, продолжала:
– Просто у тебя нет другого выхода, придется терпеть меня до самого дома.
Селиг широко улыбнулся и открыл рот, давая этим понять, что далеко еще не насытился.
– Надеюсь, что вынесу…, переживу…, твою нежную заботу…, нет, не дергай меня за уши, и без того голова раскалывается… - пробормотал он.
– Твоим ушам это не повредило бы!
– Перестань улыбаться. - Селиг настороженно посмотрел на сестру. - Значит, как только я поправлюсь, ты…
– Совершенно верно.
– Жаль, что у тебя память слишком длинная, - вздохнул Селиг. - Хотелось, чтобы и моя не была такой короткой. Объясни, что значит “три дня”.
– Столько ты провел в темнице.
– Неужели так долго? Не помню.
– Что же ты в таком случае помнишь? Выражение лица Селига мгновенно изменилось, глаза гневно сверкнули.
– Боль…, и ее смех. Все время этот смех. Никогда не думал, что женщина может наслаждаться страданиями другого человека.
Кристен невольно стиснула зубы.
– Не собираюсь настаивать, но, может, тебе все-таки лучше рассказать мне обо всем?
Селит мгновенно обмяк, словно забыв о гневе:
– Меня это совсем не утомит, Крис, рассказывать почти нечего. На нас напали еще в Уэссексе, скорее всего, разбойники. Их было очень много, в кустах, на деревьях, в засаде.
– Да, до нас дошли слухи, что вы, вероятно, все до единого погибли. Именно поэтому Ройс отправился на поиски. А тебя ударили по голове?
– Сзади. Вероятно, дубиной, поскольку крови не было. Я свалился как подкошенный, а очнулся один, в кустах, в чужой одежде, голова трещала так, что не было сил пошевелиться. Кроме того, меня непрерывно рвало без всякой причины, в глазах двоилось, и я был слаб, как грудной ребенок. Тор! Никогда еще я так отвратительно не чувствовал себя!
Кристен поежилась, ощущая его муки, как свои.
– Должно быть, удар оказался слишком сильным, - предположила она, - у тебя до сих пор небольшая шишка. Возможно, недели две-три назад она была во много раз больше.
– Скорее всего, - согласился он. - Когда я снова очнулся, то подумал, что все еще нахожусь в Уэссексе и прошло всего дня два, поскольку щетина почти не выросла за это время. Однако оказалось, что я в Восточной Англии, но больше я ничего не помню.
– Почти две недели без сознания?
– Да.
– И никакой бороды?
– Да.
Кристен немного задумалась:
– Очевидно, кто-то перевез тебя в Восточную Англию и заботился в дороге, хотя ты так и не очнулся. Но странно, почему они тебя все-таки бросили одного.
– Остается только гадать, кто они и почему вообще взяли на себя труд возиться со мной. Не могу представить, чтобы грабители-саксы пытались скрываться в Восточной Англии.
– Нет, но, может, они родом отсюда и просто случайно оказались в Уэссексе.
– И решили, что за меня можно взять выкуп? Кристен кивнула:
– Только не дождались, пока ты очнешься и скажешь, к кому послать за деньгами.
– Возможно. - Селит пожал плечами.
– Боюсь, мы так и не узнаем правды, - вздохнула Кристен. - Но так или иначе, если ты не приходил в себя, они, должно быть, не позаботились о еде, если вообще пытались тебя кормить. Это по крайней мере объясняет твою худобу. И, насколько я понимаю, голова по-прежнему не дает покоя?
– Да, но боль уже не такая сильная и иногда даже совсем проходит, если я не шевелюсь. Но теперь у меня появилось еще одно слишком чувствительное место.
– Какое же?
– Моя спина.
Кристен еще не успела обратить внимание на спину Селига. Он был без туники, но лежал вверх лицом и с прошлой ночи не поворачивался на бок. Даже сейчас, чтобы накормить брата, Кристен подложила ему под голову мешок с одеждой, чтобы Селит мог свободнее глотать.
"т"
– Еще одна рана?
И снова его лицо превратилось в маску жгучей ненависти:
– Спроси эту датскую суку.
Кристен не стала дожидаться, она подтолкнула Селига в плечо, и он медленно перевернулся на живот. Сквозь стиснутые зубы со свистом вырывался воздух.
Кристен поняла, в чем дело: едва зажившие струпья прилипли к тюфяку и теперь оторвались, оставив на ткани багровые пятна. А кожа на спине представляла собой сплошную массу синяков, рубцов и кровавых ран.
Кристен никак не могла осознать случившееся. Несправедливо обвинен в шпионаже и подвергнут пыткам, чтобы добиться признания? И все по приказу женщины? Женщины?
Селит, конечно, не мог видеть свою спину, он лишь ощущал невыносимое жжение, и Кристен вне себя от гнева все-таки постаралась успокоить брата:
– Все не так плохо, как выглядит.
– Зато доставляет немало беспокойства.
– Скорее потому, что ты слишком слаб, - утешила Кристен, напрасно пытаясь заставить брата позабыть о случившемся. - Неужели за все это время ты ничего не ел?
– Только в тот день, когда я очнулся, еще перед тем как добраться до Гронвуда.
– Ну что же, - деловито заключила Кристен, - сейчас ты съешь все тушеное мясо, и я принесу что-нибудь еще. Хочу, чтобы ты жевал с утра до вечера, сколько сможешь в себя впихнуть.
Она поставила миску на тюфяк рядом с головой брата. - Думаю, ты сам сможешь справиться с остальным, а я пока пойду за знахаркой, и попробуй хоть что-то сказать против! У нее наверняка найдутся мази, чтобы положить на раны, и зелье для облегчения боли. Обещаю, никаких слабительных.
Кристен не дала брату возможности возразить, да и вряд ли бы обратила внимание на его протесты. Она осторожно спрыгнула на землю, чтобы не качнуть телегу и не потревожить Селига. Но отправилась вовсе не на поиски лекарки. Оглянувшись, она увидела датчанку, сидевшую неподалеку с Торольфом.
