— Ах, сэр Саймон! — приветствовал его Хэпберн. — Именно с вами нам и надо поговорить. Мой друг, — Хэпберн поспешно представил Саймона и Йена друг другу, — заявляет, что видел Илзбет прямо здесь, в городе, в одеянии монахини. — Рассмеявшись, он покачал головой, но Саймон уловил фальшивую ноту в его смехе. — Не могу понять, зачем она сюда явилась, а вы?
— Говорю вам, что это была она, — сердито сказал Йен. — Такие глазищи, как у нее, не забудешь, если видел их хотя бы однажды.
Да, их не забудешь, согласился Саймон про себя.
— Здесь ее ждет виселица. Зачем ей приезжать и разгуливать по городу, где ее могут увидеть, хоть переодевайся, хоть нет.
— Вот, Йен, и я толкую тебе то же самое.
Хэпберн похлопал приятеля по плечу.
— Тогда почему она сбежала? — возразил тот.
— Наверное, ты напугал бедняжку. Монашки вообще боятся мужчин.
У Саймона крепло убеждение, что Хэпберн лжет каждым словом. Это могло означать только одно: Хэпберн не был уверен, что Йен видел именно Илзбет, однако решил отвлечь его внимание. Но зачем? Саймон терзался тревожными подозрениями — ничего хорошего тут ждать не приходилось. Тем не менее он решил принять участие в игре. Ему нужно было сбить с толку их обоих, чтобы затем ехать домой, изловить Илзбет или удушить ее. Может быть, и то и другое сразу!
— С трудом верится, чтобы эта женщина могла явиться прямо в логово врага, — сказал он. — Виновна она или нет, должна же она понимать, что на нее идет охота. Если ее поймают, ей, может быть, не дадут шанса оправдаться.
— Оправдаться? — Хэпберн рассмеялся. — Ее кинжал нашли в сердце Огилви. Как же, по-вашему, она может оказаться невиновной?
— Я еще ничего не сказал по поводу того, виновна она или нет. Просто доказательств ее вины пока нет. Ничего, кроме этого кинжала. А мы все знаем, что кинжал легко украсть. Возможно, убийца и надеялся, что подозрения падут на другого.
Йен Грэм задумчиво кивнул:
— Вы правы. Очень может быть.
— Вы оба так говорите, потому что под подозрением женщина, — резко возразил Хэпберн. — Но женщины на многое способны.
— Разумеется, — согласился Саймон. — Женщины часто оказываются гораздо хитрее и изобретательнее мужчин. Но я придерживаюсь собственного метода в том, что касается поисков правды, сэр Уолтер. И я пока не обнаружил ни одного серьезного доказательства того, что она и ее клан совершили то, что им приписывают.
— Прекрасно, продолжайте же поиски своего треклятого доказательства. А все остальные пусть ищут эту убийцу.
— Если вы полагаете, что это необходимо. Хочу, однако, предупредить — вы обязаны привести ее к королю живой. В конце концов, если ее успеют казнить, а потом выяснится, что она не виновата, вы тоже станете убийцами. — Поскольку Хэпберн лишился дара речи, Саймон обратился к Йену: — Рад знакомству, сэр.
Вероятно, не самое умное заявление, думал Саймон, прокладывая себе путь в толпе. Впрочем, он о нем не сожалел. Хэпберн лез из кожи вон, чтобы Илзбет обвинили в убийстве, пытали и приговорили к смерти за преступления, совершенные — в этом Саймон был почти уверен — самим Хэпберном. Какая досада, что Хэпберн вертится при дворе у всех на глазах и пользуется всеобщей любовью, иначе он схватил бы его, привез в укромное место и от души поколотил, выбивая из него правду. Теперь же пора домой. Попытаться вразумить эту синеглазую леди, чтобы не делала глупостей и не разгуливала по городу.
Илзбет только устроилась было под теплым одеялом, как дверь спальни с громким стуком распахнулась и вошел Саймон Иннез. Она едва не закричала от ужаса, поначалу подумав, что ее выследили солдаты.
— Похоже, вы потеряли и тот слабый умишко, который Господь вложил в вашу хорошенькую головку! — рявкнул он, закрывая за собой дверь и направляясь прямо к ее постели.
Илзбет была ошеломлена его проявлением гнева. Саймон всегда казался таким сдержанным, холодным, всегда держал себя в руках! Она даже не сразу поняла, что именно он сказал.
— Как можно разгуливать по городу, в то время как вас ищут, чтобы казнить по обвинению в убийстве и измене! Зачем вы покинули дом?
— Мне нужны были целебные травы.
— Надеюсь, они исцелят ваш рассудок? Или по крайней мере успокоят ваше желание бегать по городу, где вас подстерегает опасность?
— У Элен разболелось горло.
Страх кольнул сердце Саймона — девочка быстро завоевала его любовь, но его ярость не улеглась.
— Если бы они думали, что вы просто убийца, это было бы полбеды. Но вас обвиняют в предательстве. Неужели не понимаете, что, попади вы им в руки, казнь свершится быстрее, чем я успею что-то предпринять? Мало кого заботит, что нужны доказательства. Король уже немало настрадался — один заговор за другим. Поэтому не ждите от него пощады, если попадетесь.
Илзбет все это знала, но старалась не думать об этом. Иначе ужас сковывал бы ее до мозга костей, и она не смогла бы даже пошевелиться. Сейчас она сосредоточила внимание на Саймоне и его вспышке ярости: ей всегда казалось, что он умеет держать собственные чувства в узде, но сейчас он кричал на нее, распекал на все корки, и все из-за того, что она поставила под угрозу свою жизнь. Можно ли надеяться, что он так разозлился из-за страха за нее. Неужели это правда?
Илзбет обняла ладонями его лицо. И Саймон тут же замолчал, ошеломленно глядя в ее прекрасные глаза. Она потянулась, чтобы прильнуть к нему всем телом, и услышала, как он задержал дыхание. Его глаза загорелись темным огнем желания. Он было схватил ее за плечи, но грубый жест обернулся лаской, и Илзбет задрожала.
— Я была в одежде монахини, — сказала она и коснулась его губ легким поцелуем. — Просто злая судьба сыграла шутку, и этот болван оказался на моем пути.
— Он не просто там оказался, он вас узнал.
Илзбет поцеловала Саймона в щеку, и он с трудом удержался от желания закрыть глаза.
— При дворе только и судачат, что об этом происшествии. Дан приказ отправить солдат на поиски синеглазой монахини.
— Но они ее не найдут, потому что ее нет ни в городе, ни в ближайшем монастыре и вообще нигде, как ни ищи. — Обвив его шею руками, Илзбет улыбнулась. — Я бы не сделала ничего подобного, но у меня не было выбора. Макбин и Старая Бега не знали, какие травы мне нужны, где их искать или хотя бы как выбрать самые лучшие. А у Элен болело горло, и я волновалась. По правде говоря, сейчас выяснилось, что у нее нет ничего серьезного, но бывает, что у детей проявляется серьезная, даже смертельная болезнь, если вовремя не вылечить горло.
— Я знаю.
Саймону было трудно говорить, потому что Илзбет продолжала целовать его щеки. Тепло ее губ проникало в самую суть его мужского естества.
