– Мне казалось, вы любите брата…
– Да, я очень его люблю, но… – пылко начала Алексия и запнулась. Маркиз увидел, что ее большие глаза наполнились слезами. Но она с усилием продолжила: – Когда-то я появилась здесь, у вас, незваным, непрошеным гостем, а получила столько всего, о чем и мечтать было невозможно. Но у меня есть и гордость, и чувство собственного достоинства… А раз в наших жилах течет одна и та же кровь, моя гордость ничуть не меньше вашей. Я не могу позволить Питеру быть назойливым и неблагодарным родственником.
Маркиз понял, что она говорит про миссис Фитерстоун.
Он допил шампанское и поставил свой бокал на поднос.
– Послушайте меня, Алексия, – мягко заговорил он, – давайте отложим решение всех этих проблем на завтра. Вы слишком переволновались сегодня вечером. Такое потрясение кого угодно выведет из равновесия. – Алексия протестующе подняла было руку, но ничего не сказала. И маркиз продолжил: – Вам пора идти спать. Наверняка у моей матушки имеются грандиозные планы на завтра, и она надеется, что вы будете выглядеть наилучшим образом. Забудьте ненадолго про Питера. Если уж вы хотите отблагодарить меня и доказать, что ваша признательность – это не пустые слова, позвольте ему ездить верхом.
Алексия попыталась возразить, но маркиз настойчиво продолжал:
– Если бы вы знали, что у вашего брата необыкновенные музыкальные способности, так неужто вы запретили бы давать ему в руки скрипку или же не подпускали бы к пианино?
Девушка ничего не ответила, и он произнес необыкновенно серьезным тоном:
– Мне кажется, у вашего брата особый дар в обращении с лошадьми. Может быть, когда он станет старше, этот талант еще сослужит ему добрую службу. Не думаю, что вы или я сможем спокойно жить дальше с мыслью о том, что не дали ему возможности достичь вершины и реализовать его способности в этом деле или любом другом.
Алексия стиснула руки.
– Ваши слова звучат так убедительно, милорд, и совершенно искренне, что я даже не знаю, что вам и ответить…
– Давайте этим займусь я, – предложил маркиз, – я сам буду присматривать за Питером так же, как моя матушка присматривает за вами и Летти. Я хорошо помню, какими бывают мальчишки, так что для этого дела я вполне подготовлен.
Он улыбался, а в глазах Алексии блестели слезы.
– Похоже, вы правы, как всегда, – тихо сказала она, – запас слов у меня… безнадежно мал.
Слезы покатились по ее щекам, и она, чтобы скрыть их, повернулась и выбежала из комнаты.
Маркиз закончил завтракать, взял со стола «Тайме» и пробежал глазами заголовки статей. Яркие солнечные лучи освещали комнату. Через открытые окна врывались шелест травы и радостное пение птиц.
Дверь отворилась, и вошел мистер Дадждейл с пачкой писем в руках. Маркиз опустил газету.
– Доброе утро, Дадждейл, – приветливо поздоровался он. – Надеюсь, вы хорошо отдохнули? Вечер выдался весьма беспокойным.
– Вчера я в очередной раз убедился, насколько вы, ваша светлость, быстро ориентируетесь в самой сложной ситуации, – восхищенно заговорил управляющий. – Вы всегда очень точно улавливаете суть проблемы. Как это я сам не догадался поискать мальчика в конюшнях?
– До сих пор не могу поверить в случившееся, – задумчиво произнес маркиз, – ведь я всегда любил лошадей, но никогда не был таким бесстрашным, как Питер.
– Говорят, среди садовников бывают такие мастера, у которых растет все и везде, про них говорят «легкая рука», – с улыбкой произнес мистер Дадждейл. – Наверное, есть и такие люди, что знают заветное словечко и могут усмирить любое животное.
– Ну да, укротители львов, к примеру, – засмеялся маркиз. Он протянул руку и взял письма, что принес мистер Дадждейл. – Есть что-нибудь важное?
– Ничего такого, с чем я не смогу справиться сам, кроме вот этого, милорд. – И он протянул маркизу конверт, подписанный рукой леди Харлоу.
– Разорвите это и выбросьте, – отрывисто приказал маркиз. – Ив дальнейшем даже не трудитесь приносить мне что-либо подобное.
– Слушаюсь, милорд. – Мистер Дадждейл помедлил минуту, потом все-таки спросил: – Я слышал, ваша светлость вчера были на Ройял-авеню. Надеюсь, вы остались довольны поездкой?
– Совершенно верно!
Маркиз уже собрался сменить тему разговора, когда что-то в словах и тоне управляющего показалось ему необычным. Он слишком давно знал Дадждейла, доверял ему, их связывало множество дел. И как управляющий мог угадать каждое желание маркиза, так и маркиз частенько отгадывал, что за мысли прячет Дадждейл под вежливой и бесстрастной маской.
– В чем дело? Что случилось, Дадждейл? – насторожился маркиз.
– Ничего особенного, милорд, просто я немного беспокоился, что мадемуазель Дюваль не будет дома, ведь вы не поручали мне предупредить ее о вашем приезде. Вот я и подумал, плохо будет: вы придете, а ее нет. – Последние слова он произнес как-то неуверенно, так что маркиз даже немного рассердился и довольно резко приказал:
– Бросьте темнить, Дадждейл. Говорите наконец, в чем дело. Какие у вас сомнения?
Мистер Дадждейл молчал, потупив взор, и маркиз еще более сердито добавил:
– Вы знаете, Дадждейл, не хуже меня, что больше всего на свете меня раздражают глупые намеки и разговоры вокруг да около. Лучше сразу скажите мне правду, какой бы неприятной она ни была.
– Просто я кое-что прочитал, милорд…
– Что именно?
Дадждейл снова заколебался, потом решился и сказал:
– Наверняка это неправда, ведь эти бульварные газетенки только и делают, что распространяют всякую ложь. Они там намекали, будто у мадемуазель Дюваль роман с одним актером. Тем, что играет главную роль в «Простушке».
Маркиз задумался, а потом вспомнил довольно красивого молодого актера, его недавно взяли на эту роль вместо более опытного, но уже довольно пожилого. Да, все закулисные сплетни еще более смешны и неправдоподобны, чем те, что рассказывают в высшем свете, подумал маркиз.
И он готов был уже весело посмеяться над очередной нелепицей, как вдруг в памяти его всплыли некоторые подробности. Раньше они не казались ему странными, но теперь над ними стоило задуматься.
Вчера вечером перед ужином на Ройял-авеню он решил принять ванну. Это чудесное устройство вызывало неизменный восторг у каждой из прелестных обитательниц домика в Челси. Попасть в ванную комнату можно было прямо из спальни Рене. Маркиз лежал в ароматной воде и думал, как, впрочем, всегда, что удобства и комфорт, если уж быть честным, всегда стоят затраченных денег.
Он вышел из воды и вытерся пушистым полотенцем. На столике он заметил бритвенный прибор в кожаном футляре. Бритва была с рукояткой из слоновой кости, точно такая, какой он обычно пользовался. До чего внимательны и предусмотрительны француженки, подумал он тогда, обо всем позаботятся. Как мило, что Рене подумала о нем, приобрела для него вещицу, которая может понадобиться. Ну, коли так все сложилось, маркиз побрился. Он обычно делал это сам, как и Наполеон Бонапарт, хотя большинство аристократов пользовались услугами камердинеров или цирюльников.
