– Арабелла, – прошептал Доминик. В его голосе отчетливо сквозила мука, смешанная с острым желанием. В следующий миг он притянул женщину к себе и поцеловал.
Арабелла ответила на поцелуй, и их губы слились – с голодом и отчаянной страстью. Его руки ласкали ее груди, бедра, спину. Они прильнули друг к другу, словно ни боли, ни разлуки не было и в помине.
Арабелла ощутила давление его восставшей плоти, почувствовала жар сильного тела, полыхающее в нем пламя страсти и, да поможет ей Небо, поняла, что тоже отчаянно хочет его. Ее лоно было охвачено огнем и истекало влагой. Их тела, словно узнав друг друга, стремились соединиться. Ее сердце начало поддаваться, уступая натиску желания, как и много лет назад. И Арабелла испугалась, испугалась того, куда ее может завести страсть, испугалась собственных чувств.
Доминик, казалось, почувствовал перемену в ее настроении. Замер, поднял голову и посмотрел в глаза Арабеллы. Она прочла в его взгляде желание и смятение, сходные с ее собственными.
– Нет, – прошептал он, не размыкая объятий, и повторил. – Нет.
Арабелла поняла, что он запрещает это себе, а не отвергает ее. Он тяжело дышал, его тело натянулось как струна. Голод и желание не исчезли, но в глазах появилась настороженность, даже замкнутость. Его руки разжались. Доминик отпустил ее и ушел. В наступившей тишине послышался щелчок входной двери.
Арабелла стояла в коридоре, прижимая дрожащие пальцы к распухшим губам, до тех пор, пока не стих грохот колес экипажа. Она не понимала, как можно чувствовать такое притяжение к человеку, который ей неприятен и не вызывает доверия. Он ранил ее в прошлом. Унижал в настоящем. Арабелла всегда помнила об этом, но сегодня Доминик вдруг заставил ее забыть. Он был слишком похож на мужчину, которого она когда-то полюбила всем сердцем. Когда он был рядом, прикасался к ней, целовал…
Арабелла еще крепче прижала пальцы к губам и закрыла глаза, заново переживая происшедшее, не понимая и стыдясь того, что Доминик обладал такой властью над ней. Она не знала, что с ней происходит. Почему она, такая сильная и бесстрашная в любой другой ситуации, становится такой уязвимой, стоит рядом появиться Доминику Фернексу?
Но Арабелла знала, что поддаваться нельзя. Шесть лет назад он разбил ее сердце и растоптал гордость. Теперь же на кону стоит нечто куда более важное. Она подняла взгляд наверх – там, в маленькой комнатке, спали ее мать и сын. Арабелла знала, что обязана быть сильной.
Ночь Доминик провел в игорном доме, и дела его шли неважно.
Глядя на карты, несмотря на всю решимость выбросить Арабеллу из головы, он думал только о ней. С маскарада в Воксхолле прошло два дня. И за все это время он не мог сосредоточиться ни на чем другом.
– Арлесфорд, – осторожно произнес Хантер, и Доминик запоздало сообразил, что все ждут его хода. Он добавил несколько гиней в кучку в центре стола.
И несмотря на обычное свое везение, потерял их. Больше того, не выиграл ни одной партии с того момента, как вошел в это убогое заведение, к вящей радости его бесцеремонных завсегдатаев. Впрочем, Доминик прекрасно понимал, что мысли его сосредоточены отнюдь не на игре.
Он сидел в небольшой таверне Ист-Энда, с завсегдатаями которой не хотелось бы встретиться в темном переулке. Их одежда была грубой и безвкусной, как и речь. Джин и пиво лились рекой в надежде затуманить разум тех, кому хватило глупости прийти сюда.
Как ни странно, это было далеко не последнее место, где можно встретить джентльменов из высшего света. Хотя, с мрачным юмором подумал Доминик, те молодые щеголи, которые отваживались сюда заглянуть, быстро обнаруживали, что откусили больше, чем могут прожевать. Юный Норткот проигнорировал предупреждения своих старших друзей, и пытаясь скрыть охватившее его беспокойство, широко ухмыляясь, пил и ставил больше, чем следовало. Мальчишка явно чувствовал себя здесь весьма неуютно, но упорно отказывался это признавать – в конце концов, это он предложил пойти сюда.
Интересно, Арабелла удивлялась его отсутствию? Думала ли она о нем так же часто, как он о ней? Чувствовала ли желание, сжигавшее его днем и ночью? Доминик сомневался в этом. Для женщины вроде Арабеллы их соглашение было не более чем деловой сделкой. Для женщины вроде Арабеллы… Он снова произнес про себя эти слова и с горечью подумал, что другой такой просто не существует.
Глядя на другой конец комнаты, он видел не душный прокуренный притон с потертыми столами и скрипящими стульями, не людей с гнилыми зубами и грубыми лицами, заросшими щетиной, а женщину, образ которой не покидал его уже много лет.
Снова сдали карты.
И снова он проиграл. Увидел, как глаза Норткота расширились от страха, когда юнец наконец сообразил, что продулся в пух и прах в самом начале вечера.
Доминик хотел быть с Арабеллой, мечтал о ней с отчаянием, граничащим с помешательством, но каждое прикосновение оборачивалось адской пыткой. Заключая ее в свои объятия, он чувствовал, как в груди открывается старая рана.
Арабелла Тэттон, женщина, которую он любил, которая вырвала из его сердца доверчивую нежность юности. И эти воспоминания невозможно было отделить от страсти, сжигающей тело огнем. Ему никогда не станет легче. И все-таки с каждой минутой Доминику нестерпимо хотелось оказаться рядом с ней. Даже зная, что он не сможет к ней прикоснуться, даже понимая, что пытка станет еще изощреннее, он не мог бороться с этим пагубным пристрастием.
Доминик отодвинул стул, громко скрипнув ножками по опилкам, устилавшим пол.
– Думаю, на сегодня хватит, – произнес он, обращаясь к остальным, и жестом попросил подать его шляпу и перчатки.
Оторвавшись от игры, многие завсегдатаи посмотрели на него с удивлением, переросшим в угрозу. Даже Буллфорд был захвачен врасплох:
– Рановато для тебя, Арлесфорд.
– Это точно, ваша светлость, – добавил разбойного вида верзила, состоящий на службе достопочтенного заведения. – Задержитесь немного, вдруг вам удастся отыграть свои золотые гинеи.
– Возможно, в другой раз, господа, – твердо произнес Доминик.
Игроки были недовольны, но Доминик окинул их решительным взглядом, зная, что сможет справиться с ними. Несколько секунд они мрачно таращились на него, затем неохотно вернулись к игре.
Хантер встал рядом с ним.
– Лучше не оставлять здесь Норткота. Эти ребята его прожуют и выплюнут, – негромко произнес герцог.
Вдвоем они вывели Норткота на улицу.
После дыма дешевых сигар и табака чистый прохладный воздух заставил юнца закашляться и пошатнуться.
Доминик остановил наемный экипаж и помог Хантеру усадить Норткота.
