— Ваше высочество сама щедрость, — лукаво улыбнулся в ответ Крейтон и надел кольцо на палец Элизабет.
— Ого. В самую пору. — В его огромной руке изящная ладошка Элизабет казалась совсем крохотной. На длинных, крепких пальцах бледнели шрамы. Один палец, очевидно, был сломан и неправильно сросся.
Проказливо блестя глазами, Крейтон повторял за епископом:
— С этим кольцом я беру тебя в жёны и буду верно служить тебе своим телом…
Вот уж действительно! Губы Элизабет сжались в тонкую, твёрдую линию.
— …и всею своею собственностью я тебя одарю…
— И всею своею собственностью я тебя одарю…
— …во имя отца, и сына, и святого духа. Аминь!
— Во имя отца, и сына, и святого духа. Аминь!
Элизабет вырвала руку из ладони Крейтона.
Святой отец набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы продолжать службу, но тут принц Карл бесцеремонно прервал его, подняв руку:
— Благодарим, ваше преподобие. Превосходная служба.
— Но, милорд, — возразил изумлённый епископ, — я ведь не закончил. Не прочитано ещё несколько молитв благословения, отрывки из Священного Писания…
— Они женаты, не так ли? — стоял на своём упрямый принц.
— О да, они муж и жена, — подтвердил епископ, — но осталось ещё много молитв — о ниспослании детей и прочая, и наказ мужу и жене…
Калпепер громким голосом обратился к епископу:
— Мне сообщили, что свадебный стол уже накрыт.
Он взял священника под руку и повёл его к двери.
— Его высочество в честь праздника заказал тончайшие вина и изысканные яства. Вам ведь не хочется, ваше преподобие, чтобы горячее простыло, не правда ли?
Занятый мыслями о предстоящей трапезе за свадебным столом, епископ обернулся к новобрачным, торопливо осенил их крёстным знамением и скороговоркой пробубнил:
— Во имя отца, и сына, и святого духа объявляю вас мужем и женой.
И поспешил добавить:
— Не забудьте при первой же возможности принять святое причастие. И да благословит вас обоих господь!
Калпепер уже почти вытолкал его из часовни, когда епископ кивнул Гэррэту:
— Чуть не забыл! Сын мой, теперь ты можешь поцеловать невесту.
Ну уж нет. Целоваться с ним Элизабет не станет! Она зло покосилась на своего новоявленного супруга. Пусть только попробует к ней подступиться! Элизабет не намерена допустить подобную вольность в присутствии маркиза Ормонда и принца.
— Поцеловать невесту? — Крейтон взглянул на негодующее лицо новобрачной и громко рассмеялся:
— Нет, что-то не хочется!
Элизабет вовсе не желала, чтобы Крейтон её целовал, но с какой стати он её оскорбил?!
Между тем виконт, помрачнев, повернулся к Ормонду:
— Что касается тебя, даже не знаю, что и сказать. Я-то думал, что ты мне друг.
Ормонд протянул виконту руку:
— Я по-прежнему твой друг, Гэррэт, хотя сегодня ты вправе думать иначе.
Крейтон кисло усмехнулся, но тем не менее пожал протянутую руку.
— С такими друзьями… Ты заплатишь мне за это, Ормонд.
— Согласен, милорд, я задолжал тебе, — ухмыльнулся маркиз. — Но не слишком. Рано или поздно тебе пришлось бы жениться, и твой выбор мог оказаться куда хуже.
Он проводил Гэррэта до выхода из часовни.
— Давай подождём год или два. И если тогда у тебя не пропадёт желание вызвать меня на дуэль — я буду к твоим услугам.
Элизабет осталась в одиночестве стоять у алтаря.
Нет, сегодня она предостаточно хлебнула унижений!
— Господа, неужели у вас принято вести себя так, будто все леди в вашем окружении туговаты на ухо или простолюдинки?
Похоже, маркизу Ормонду и впрямь стало стыдно за допущенную бестактность. Он поклонился графине:
— Тысяча извинений, миледи!
Крейтон же и не подумал извиняться.
В этот момент к ним подошёл принц.
— Идёмте, Ормонд. Нас ждёт свадебный пир.
Крейтон направился вслед за ними, но принц Карл остановил его:
— А вам, новобрачные голубки, не доведётся принять участия в празднестве, которое мы устраиваем в вашу честь. Карета ждёт, и она доставит вас прямо в порт.
— Как, уже сейчас? — откровенно изумился Крейтон. — Я надеялся, — он озорно глянул на Элизабет, — отдохнуть хоть одну ночь…
Принц расхохотался:
— Придётся вам потерпеть с приятным завершением брачного обряда! Разве только устроитесь, как то должно новобрачным, в дорожной карете. Прощайте!
И принц, развеселившись, вышел из часовни, а за ним последовала свита, на ходу обмениваясь солёными шутками. Элизабет сгорала от унижения и злости. Какая грубость! Эти люди обходятся с ней, точно с уличной девкой! Ну нет, такого она больше не позволит!
— Пойдём, Бесс. — Низкий голос Крейтона эхом прокатился под сводами крошечной часовни. — Не время показывать характер. Пора ехать.
— Бесс? — Не веря своим ушам, Элизабет недоверчиво оглянулась на своего свежеиспечённого супруга. — Моё имя — Элизабет, сэр, и я не буду отзываться ни на какое другое!
— «Элизабет» звучит слишком официально. Я буду звать тебя Бесс.
Господи, как же она ненавидит эту дерзкую, самоуверенную ухмылку!
— Нравится тебе это или нет, ты — моя жена перед лицом господа и закона.
— Господа? — взвилась Элизабет. — Так вы и впрямь решили, будто меня касается лепет вашего епископа-еретика?! Нет и нет, сэр! В глазах истинной веры у вас нет никаких прав — ни на меня, ни на моё имя!
— Ошибаешься, Бесс, — почти ласково заверил Крейтон. В гневе женщина размахнулась, чтобы влепить наглецу пощёчину, но виконт ловко увернулся от удара и без лишних церемоний сгрёб в свои медвежьи объятия непокорную супругу.
Элизабет надеялась улизнуть и тайком добраться до Лувра, чтобы искать защиты у королевы, но виконт Крейтон словно разгадал её замыслы. Он бесцеремонно подхватил супругу на руки и понёс к выходу по залам дворца. Элизабет брыкалась изо всех сил, пытаясь вырваться из объятий Крейтона, но виконт лишь сильнее прижимал её к своей широкой мускулистой груди. На все проклятия и угрозы он отвечал новыми насмешками, а когда Элизабет разошлась уже не на шутку — пригрозил, что прилюдно задерёт ей юбки и как следует выпорет. Тогда женщина притихла — и не только потому, что испугалась позора. Слишком хорошо помнила она, как измывался над нею Рейвенволд… а ведь Крейтон был куда сильнее и выше покойного графа! И Элизабет смирилась — пока.
Когда Крейтон вышел на крыльцо, предместье Сен-Жермен тонуло в ночной темноте. Во внутреннем дворе ожидали две кареты, уже запряжённые лошадьми. Принц сдержал слово и выделил для охраны путешественников двадцать вооружённых до зубов мушкетёров.
