Грегор в восхищении наблюдал за игрой чувств, отражавшихся на ее выразительном лице. Но он мог лишь гадать о том, что за мысли проносятся в этой очаровательной головке. Когда же ее золотистые глаза потемнели и стали почти черными, он сразу понял: она в ярости. Но какое же из его многочисленных прегрешений вызвало у нее такой гнев? Знать это было необходимо для выбора верной тактики.
– Ты пытаешься меня соблазнить! – бросила Алана ему в лицо. – Ты решил, что раз я оказалась под рукой, то можно воспользоваться ситуацией, не так ли?
Поскольку возразить на первое заявление Аланы было нечего, Грегор задумался о том, как лучше отвести второе обвинение. Ему даже не пришлось разыгрывать из себя обиженного, когда он встал и срывающимся от непритворной обиды голосом проговорил:
– Не знаю, за кого ты меня принимаешь, если можешь такое сказать. Нет-нет, не отвечай. Подозреваю, что твой ответ еще сильнее меня оскорбит. Даю тебе возможность побыть одной, а я пока разыщу дрова для костра и что-нибудь поесть, если повезет.
Алана со вздохом посмотрела ему вслед; она чувствовала себя виноватой. Но девушка тут же сказала себе, что винить ей себя не в чем. Грегор просто продолжал свою игру, вот и все. Возможно, она немного преувеличила, и он на самом деле не настолько расчетлив и низок, как следовало из ее обвинений, но он ведь действительно пытался ее соблазнить…
Алана встала, сходила по нужде, затем умылась. Она решила, что не станет извиняться. Ее гнев был вполне оправдан. А если ему не понравилось то заключение, к которому она пришла, то пусть тогда сам объяснит, зачем ему понадобилось играть в эту игру, зачем понадобилось обольщать ее. По правде говоря, ей бы очень хотелось, чтобы он объяснился с ней начистоту, потому что тогда ей было бы куда проще решить, что делать с желанием, которое она к нему испытывала.
К тому времени как они закончили ужинать (Грегору повезло, и он поймал кролика), Алана обнаружила, что Грегор и не думает менять гнев на милость. Она уже была готова извиниться перед ним – только для того, чтобы устранить натянутость в отношениях, – когда он вдруг начал вести себя так, как вел себя до ссоры. Обрадовавшись, Алана даже не стала возражать, когда он соорудил только одно ложе перед костром. К тому же у нее вошло в привычку спать рядом с ним, свернувшись клубочком и обнимая кота.
Грегор вздохнул, почувствовав, что Алана расслабилась во сне. Ягодицы ее прижимались к его паху, и он никак не мог успокоиться. Он был немного разочарован тем, что она не стала перед ним извиняться, но, подумав немного, пришел к выводу, что и сам отчасти виноват в том, что Алана на него рассердилась. Да-да, конечно, виноват. Он ведь ничего не сказал ей о своих чувствах.
Алана не считала себя привлекательной женщиной и поэтому не верила, что по-настоящему ему нравится. Он понял это еще несколько дней назад. Что ж, ему придется изрядно потрудиться, чтобы убедить ее в том, что он находит ее очаровательной. Но, овладев ею, он ее в этом не убедит, какой бы приятной ни казалась ему такая перспектива. Он должен заслужить столь вожделенную награду, и для этого ему предстояло сделать нечто большее, чем принести усладу одному лишь ее телу. Ему предстоит завоевать ее душу и сердце. И для этого придется приложить усилия. Прижавшись щекой к затылку девушки и осторожно накрыв ладонью ее грудь, Грегор решил, что награда стоит самых серьезных усилий.
«Какая чудесная деревенька!» – думала Алана, глядя с лесистого холма на живописно разбросанные внизу аккуратные домики. Она тихонько вздохнула, когда Грегор обнял ее за плечи и привлек к себе. Она знала, какую игру он ведет, то и дело – словно невзначай – целуя ее и прикасаясь к ней. Он все еще надеялся ее соблазнить. Алана не знала, как к этому относиться. Как ни горько признаваться в собственной слабости, но она уже чувствовала, что вот-вот уступит и сдастся. Раньше ей казалось, что мужчина, даже если он такой красавец, как Грегор, не может добиться от девушки того, чтобы она отдала ему самое дорогое только за красивые слова и жаркие поцелуи. Очевидно, она жестоко ошибалась.
Шарлемань тихо замяукал, и Алана машинально почесала у него за ухом. Затем взглянула на Грегора. Тот смотрел на деревню и хмурился; видно было, что ему не хочется идти туда. У них было при себе немного денег – то, что они успели припрятать от Гоуэнов, – но Алана не могла поверить, что его нежелание спускаться в деревню вызвано тем, что он считал, будто они не могут позволить себе оплатить ночлег и купить чего-нибудь съестного. Поскольку же они шли уже четыре дня, она не могла поверить и в то, что они все еще находятся на землях Гоуэнов. Гоуэны, конечно же, не были настолько богаты.
У Аланы имелись веские причины для того, чтобы пойти в деревню, на которую с таким беспокойством взирал Грегор. Она едва удерживалась от того, чтобы попросить Грегора отпустить ее туда, чтобы она могла принять горячую ванну где-нибудь на постоялом дворе. К тому же от жаренного на углях кроличьего мяса ее уже тошнило. Алана понимала, что капризничает, знала, что многие люди были бы счастливы хоть изредка увидеть мясо у себя на столе, но она с радостью бы поменяла целую кроличью тушку на кусочек хлеба.
– Мы пойдем через деревню или обойдем ее? – спросила она наконец.
– Не может быть, чтобы эта деревня тоже принадлежала Гоуэнам, – пробормотал Грегор.
– Я тоже так думаю, – сказала Алана. – Если бы у них было столько земли, они были бы богаче самого короля.
– К тому же если мы туда спустимся, мы сможем наконец узнать, где именно находимся.
– Да, это нам не помешало бы. – Она знала, что он просто рассуждает вслух, пытаясь прийти к какому-то решению, но ей хотелось, чтобы он принял то решение, которое ее устраивало, и чтобы принял его побыстрее.
– Я больше не могу есть крольчатину, – проворчал Грегор.
– Я тоже! – с воодушевлением подхватила Алана.
Грегор рассмеялся, поцеловал ее в щеку и начал спускаться с холма.
– Что ж, рискнем, – пробормотал он, как бы размышляя вслух. Потом вдруг добавил: – Хотя не знаю, что скажут местные жители по поводу девушки, которая носит с собой кота, словно младенца.
Алана решила пропустить это замечание мимо ушей.
– Как ты думаешь, я могла бы принять там ванну?
– Да, думаю, у нас хватит денег на ванну, на еду и на комнату на ночь. Хочется верить, что в этой деревушке нам ничего не грозит. Я ужасно соскучился по мягкой постели.
Одну комнату на двоих? Впрочем, к чему эти ханжеские мысли? Ведь они спали в одной постели с тех пор, как оказались в яме. К тому же денег на две комнаты у них может просто не хватить.
