— Ты всегда умел льстить женщинам, Уэйд.
— Не всегда, — сказал Уэйд, и голос неожиданно зазвучал напряженно. В его глазах мелькнули злые искры. — Ты ничего о ней не слышала?
— Хочешь почитать ее письма?
— Нет, просто хочу знать, как она поживает.
— Сандрин все еще в Париже, живет у своих родственников.
— Она не хочет вернуться? — Уэйд пытался говорить безразличным тоном, но знал, что ему это не удалось.
— Она возвращается весной. Уэйд минуту глядел на Роуз, затем продолжил есть.
— Я хочу тебе еще кое-что сказать.
— Что?
— Сандрин помолвлена и собирается выйти замуж.
Уэйд перестал жевать, словно пытаясь переварить эту новость.
— Ее жених едет вместе с ней, чтобы познакомиться с родителями.
Он положил вилку на тарелку, вытер рот и пальцы салфеткой и отодвинулся от стола.
— Наверное, он богатый.
— По-моему, он из какой-то знатной семьи. Уэйд откинулся на стуле.
— Я всегда знал, что ей суждено выйти замуж за аристократа. — Он покачал головой. — Да, все правильно. Черт, погляди на меня. Я весь в пыли. Что бы я мог предложить такой женщине, как Сандрин?
Роуз дотронулась до руки Уэйда.
— Ты можешь очень многое дать женщине, Уэйд Колтер. Я не хочу даже слышать от тебя ничего подобного.
Уэйд улыбнулся.
— Ты единственный человек, который слышит от меня подобные слова. — И опять покачал головой. — Бьюсь об заклад, она похорошела. Я бы хотел ее увидеть одним глазком.
— Почему бы тебе не навестить ее родителей? Ты им всегда нравился. Можешь подгадать время и прийти, когда она будет там.
— Нет, Роуз. Я этого не сделаю. Сандрин давно дала мне понять, что у нее нет никакого желания меня видеть. Кроме того, я и сам не хочу видеть ее рядом с другим мужчиной.
— Но она никогда не говорила, что не хочет тебя видеть. Она просто сказала, что ей нужно время.
— Пять лет? — Уэйд отшвырнул стул. — Думаю, времени было достаточно. — Хотя он сидел спокойно, но гнев его возрастал. — Черт побери, Роуз, я ведь не пытался ее склонить к чему-то такому… Я просто поцеловал ее.
— Она была тогда слишком молода, Уэйд. Девушки никогда не знают, что у них на уме в пятнадцать лет.
— Я себя тогда уже хорошо знал, — сказал он, вспоминая блестящие глаза Сандрин и ее черные волосы. — Я хотел ее тогда и я ее по-прежнему хочу. Но она выбрала себе иную жизнь… Впрочем, теперь это не имеет значения.
— Что это значит?
— Это значит, что я больше не одинок… Не хочу рассказывать подробности.
Роуз взяла тарелку Уэйда, положила в нее еще мяса. Затем вытерла руку о фартук и встала, скрестив руки на груди.
— Значит, у тебя в каждом городе по женщине. Ты думаешь произвести на меня впечатление таким образом?
— Я не говорил, что у меня женщина в каждом городе.
— Да и не нужно было говорить. Я же видела, какого рода женщины тебя привлекают.
— Если бы ты не вышла замуж за капитана и не разбила бы мое сердце, я женился бы на тебе, Роуз.
— Хватит болтать чушь. Слушай меня, Уэйд. — Роуз села рядом с ним, взяла его за руку. — Скоро вернется Сандрин. У тебя есть шанс вернуть ее.
— Вернуть ее? Но она никогда не была моей. Кроме того, пять лет — большой срок. Я — мужчина, она — женщина. Мы больше не дети. Я сопровождал обозы с переселенцами, а она жила в Париже, бывала в театрах, в знатных домах. Мы стали слишком разными людьми. Не думаю, что сейчас ей понравится мужчина, который ведет подобный образ жизни.
Роуз с возмущением сказала:
— Бедный Уэйд, мне жалко тебя!
— Я не просил тебя…
— Ладно! Ты ведешь себя так, будто только что вывалился из фургона. Ты словно забыл, что прочел кучу разных книг, что бывал в различных городах, что ты говорить по-испански и по-французски, знаешь индейские диалекты, что бывал и в театре, и в опере, а если захочешь, то можешь вести себя, как джентльмен.
Уэйд улыбнулся.
— Я рад, что ты на моей стороне, Роуз. Мне было бы жаль, если бы ты на меня рассердилась. , — А я действительно рассердилась на тебя. Доедай…
— Ты осталась прежней, Роуз. Это хорошо.
— Не пытайся меня умаслить. Я хочу знать, как долго ты намерен здесь оставаться. Три дня, пять дней, неделю? И куда потом направляешься?
Уэйд закончил есть и, взяв тарелку, положил ее в раковину.
— Мне предложили другую работу.
— Какую?
— Вести обоз в Орегон.
— Это хорошо.
— Мне обещали кучу денег — больше, чем я заработал за два года работы проводником.
— Что-то здесь не так.
— Обоз небольшой, только пять фургонов.
— Пять фургонов! Тебе ли не знать, что вести такую маленькую группу особенно опасно! Бог мой, Уэйд, тебе придется пройти по землям, населенным враждебными индейскими племенами. Мне это не нравится. Что это за люди, которые толкают тебя на такой риск?
— Люди, которым надо побыстрее оказаться в другом месте.
— Расскажи поподробнее. По-моему, мои возвращаются. — Она тронула Уэйда за руку и встала. — Ты расскажешь нам с Джеймсом обо всем позже.
Уэйд вместе с Роуз вышел на крыльцо и смотрел, как слезает с лошади Джеймс и как вынимает из седла Даниэла. Джеймс посмотрел в их сторону и улыбнулся. Даниэл взбежал по лестнице.
— Уэйд! — Его голос звенел от радости. Уэйд подхватил его и поднял высоко в воздух, затем крепко прижал к себе.
— Как дела, Дэнни?
— Хорошо. Мы гонялись за отбившимися от стада коровами.
Уэйд с улыбкой поглядел на Джеймса.
— Похоже, у тебя появился хороший помощник.
— Я без него ничего не мог бы сделать, — сказал Джеймс, забирая Даниэла у Уэйда. — Иди в дом и помоги матери.
— Но я хочу остаться с Уэйдом.
— У тебя еще будет масса времени поговорить с Уэйдом, — сказала Роуз, беря Даниэла на руки. — Идите в дом.
— Ты не посидишь со мной на сеновале, Уэйд?
— Если хочешь. — Уэйд потрепал малыша по волосам.
— Я рад тебя видеть, — сказал Джеймс, пожав Уэйду руку. — Давай посидим, потолкуем.
Гость сел в кресло и поглядел на далекие горы. Они были величественны, их вершины возносились высоко в небо. Нью-Мексико очень отличался от Монтаны или Орегона, но Уэйду здесь было хорошо. Воздух был сухим и теплым и приятно обвевал лицо.
— Как долго ты собираешься здесь пробыть? — Джеймс взглянул на Уэйда.
— Не знаю.
— Поедешь проводником с Уордом Эдамсом?
— Мне предложили кое-что получше, Джим.
— Что?
— Да, расскажи ему, Уэйд, — сказала Роуз от дверей. Она подошла к Джеймсу и положила ему руки на плечи.
— Кое-кто предложил мне кучу денег за то, что я проведу их в Орегон.
— Обоз большой? Кто хозяин первого фургона?
— Вести обоз буду я.
