Возможно, идеалом жены для Морли была глупая кукла, которая бы только и могла, что молча разливать чай. Решив, что пора брать быка за рога, пока он окончательно не потерял терпение, Кеннет спросил:
– Как долго вы работали у сэра Энтони?
– Три года. Я поступил к нему на службу через месяц после окончания университета.
– Целых три года, – с удивлением протянул Кеннет, делая вид, что он слышит об этом впервые. – Тогда вы должны были знать леди Ситон. Что она из себя представляла?
Дружелюбное выражение моментально исчезло с лица Морли, и оно стало напряженным.
– Она была очаровательной и ослепительно красивой женщиной, – ответил он после продолжительного молчания. – Ее смерть была ужасной трагедией.
У Кеннета возникло подозрение, что молодой человек был влюблен в свою хозяйку.
– Как она умерла? – спросил он. – Никто при мне не упоминал ее имени, а я сам не осмелился расспрашивать.
Морли молча уставился в свою кружку.
– Она упала с крутого обрыва, когда гуляла в своем поместье Рэйвенсбек, – ответил он наконец. – Я никогда не забуду этот день. Окно моего кабинета выходило на дорогу, и, работая с корреспонденцией сэра Энтони, я вдруг увидел, что к дому бежит Джордж Хэмптон, гравер. – Лицо Морли исказилось судорогой.
– Как он там оказался? – спросил Кеннет.
– Он был у них в гостях. Вы знаете, это Озерный край, и его очень любят художники. – Голос Морли понизился до шепота. – Мне никогда еще не приходилось видеть Хэмптона таким испуганным, и я выскочил из дома, чтобы узнать, что случилось. Он сказал, что видел, как какой-то человек упал с обрыва, и побежал к дому за помощью. – Морли судорожно сглотнул, кадык его задергался. – Я спросил, какого цвета была одежда на том человеке, и как только Хэмптон ответил, что зеленого, я сразу догадался обо всем. В то утро на леди Ситон было очаровательное зеленое платье, и она в нем была такой прекрасной… – Голос Морли сорвался.
Кеннет молчал, давая Морли возможность хоть немного прийти в себя.
– Вы, конечно, позвали сэра Энтони, собрали всех мужчин и, схватив веревку, побежали спасать ее.
– Примерно так, только сэра Энтони не было дома. Мисс Ситон тоже отсутствовала, поэтому все обрушилось на мои плечи.
– Сэр Энтони и его дочь были вместе?
– Нет. Она гуляла одна. Она присоединилась к нам, когда… когда мы уже вытащили тело ее матери.
– Представляю, каким это было для нее жестоким ударом, – заметил Кеннет. – Вам тоже пришлось нелегко. Такое несчастье, да еще рядом рыдающая женщина.
Морли покачал головой.
– Мисс Ситон не рыдала. Она была мертвенно-бледной, но не вымолвила ни слова и не пролила ни единой слезинки. До сих пор не могу понять, как так можно. Это даже противоестественно.
– Возможно, она не могла прийти в себя, – сказал Кеннет, подливая эля в кружку собеседника. – А когда же сэр Энтони узнал о трагедии?
– Оh вернулся домой, чтобы переодеться к обеду. – Лицо Морли исказилось от боли. – Думаю, у него было свидание с другой женщиной. Ни для кого не было секретом, что он изменял жене.
– Вы сами сообщили ему об этой страшной трагедии?
Морли кивнул.
– Представьте себе, произошла странная вещь. Он прорычал: «Черт бы ее побрал!» Затем, оттолкнув меня, побежал в ее спальню, где лежало бездыханное тело. Казалось, он не верил, что она мертва. Я вошел вслед за ним. Она… она выглядела просто спящей. Он приказал мне убираться к черту и провел у ее ложа целую ночь. На следующее утро он вышел совершенно спокойным и стал распоряжаться относительно похорон. – Пальцы Морли, обхватившие кружку, побелели. – Этот самоуверенный ублюдок не выказал и тени сожаления, что его жена мертва.
Кеннет по опыту знал, что горе принимает причудливые формы. Если он провел всю ночь около своей мертвой жены, это о чем-то говорит.
– Как могло случиться, что леди Ситон упала с обрыва? Может, была гроза или оползень?
Лицо Морли сделалось несчастным.
– Ничего подобного, – возразил он. – Погода стояла прекрасная, и земля была твердой. Леди Ситон там часто гуляла. Это было ее излюбленное место. Я до сих пор не могу понять, как она могла сорваться.
– Конечно, никому и в голову не пришло, что это могло быть убийство? – осторожно осведомился Кеннет.
– Естественно, нет, – поспешил заверить его Морли. – Расследование было чисто формальным.
– Если причиной смерти леди Ситон стал несчастный случай, почему все так неохотно вспоминают о нем? – с простодушным видом спросил Кеннет. – Не кроется ли здесь какая-то тайна?
– Никакой тайны, – резко ответил Морли. – Просто всем очень жаль, что она так рано ушла из жизни. – Мне пора возвращаться к работе. Был рад с вами познакомиться, капитан Уилдинг. Уверен, что с таким дотошным секретарем, как вы, сэру Энтони не страшны никакие невзгоды. – Морли быстро поднялся и вышел из таверны.
Оставшись один и потягивая эль, Кеннет мысленно подводил итоги полученным сведениям: по напряженному виду Морли можно предположить, что смерть Элен Ситон не являлась результатом несчастного случая. Если Джордж Хэмптон и неведомая любовница сэра Энтони гостили в тот день в имении, значит, там были и другие члены их узкого круга; это еще предстоит выяснить.
Что означают слова сэра Энтони «Черт бы ее побрал!»? Это могла быть реакция любящего человека на очевидную нелепость смерти любимой жены. Но он мог проклинать и другую женщину. Ведь могло так случиться, что его загадочная любовница умышленно столкнула леди Ситон с обрыва в надежде выйти замуж за своего любовника. Если это так и сэр Энтони догадывался об этом, то легко находится объяснение, почему дело быстро закрыли: ему пришлось бы давать показания в суде как свидетелю и таким образом отправить любовницу на виселицу.
Напомнив себе, что подобные мысли могут завести его далеко и направить по ложному пути, Кеннет быстро покончил с элем и покинул таверну. Лучше ему начать потихоньку расспрашивать людей, и в первую очередь кучера Хелпа, с которым они сошлись на общей любви к лошадям.
Что же касается Ребекки, то Кеннет не оставит попыток разговорить ее, пока не выяснит ее собственных мыслей по этому поводу.
Положив альбом на стол, Ребекка откинулась в кресле, машинально накручивая на палец золотой локон. В поисках образа она иногда доходила до одержимости, и это было мучительно. Днями, а иногда и неделями она обдумывала, как лучше воплотить тот или иной образ. Видения мелькали перед ее мысленным взором, заслоняя все происходящее днем и не давая спать ночью, до тех пор пока она не находила правильного решения. Иногда она чувствовала себя собакой, учуявшей кость, но тем сильнее было удовлетворение, когда ее озаряла удачная идея.
