Мюйрин смотрела на выцветшие обои, на горы бумаг и писем на столе, на стулья, пригодные разве что на дрова. Внезапно ее осенило.
– Напомните мне, почему вы уехали из Барнакиллы? – вдруг спросила Мюйрин, поднявшись и начав перелистывать кое-какие бумаги, время от времени поглядывая на него.
Локлейн покраснел, пытаясь избежать ее взгляда, пока она ожидала ответа.
– Думаю, вы бы все равно рано или поздно узнали, так что лучше я скажу вам сейчас, чтобы раз и навсегда покончить с этим и больше к этому не возвращаться. Моя невеста Тара ушла от меня к другому. К тому же старик Дуглас Колдвелл умирал. Я решил для себя, что надо уезжать. Я знал, что с Августином мы никогда не найдем общий язык в вопросах управления Барнакиллой. Мне необходимо было как-то изменить свою жизнь. Вот я и отправился в Австралию. Я пробыл там уже около восьми месяцев, когда получил письмо от Циары, в котором она писала, что Августин нуждается в моей помощи. Я вернулся так быстро, как только смог, зарабатывая по дороге на билет, чтобы немного сэкономить. Я ведь не без гроша в кармане. Я заработал неплохие деньги, работая на скотном дворе. Но той суммы, которая нужна, чтобы привести поместье в порядок, у меня нет. Все, что у меня есть, – в вашем распоряжении. Я хочу помочь чем могу.
– Так вы мечтали о подобном поместье?
– Когда оно процветало, конечно. А почему бы нет? Но давайте не обо мне. Пожалуйста, давайте поговорим о поместье, – недовольно сказал он. – Я уверен, что вам Любопытно, как все могло зайти так далеко за столь короткое время.
Все не было бы так плохо, если бы жители хоть ренту платили. Но осенью 1841 года, через несколько месяцев после моего отъезда, был неурожай картофеля, поэтому люди влезли в долги, и Августин пустил все на самотек.
– А есть какая-то возможность возместить хоть часть этих потерь? – спросила Мюйрин, хотя почти не сомневалась в ответе, познакомившись с поместьем и его жителями.
– Не думаю, что можно просить людей вернуть ренту. Если мы это сделаем, они, конечно, будут недовольны.
Мюйрин погладила его по плечу и снова села рядом.
– Не стоит оправдываться. Я согласна с вами. Кроме вас и вашей сестры, у многих из тех, кого я видела, есть только то, что на них, да еще маленькие картофельные участки, с которых едва ли соберешь такой урожай, чтобы продать излишки и получить прибыль. Очевидно и то, что у них нет ничего стоящего, что можно было бы продать. Но встаньте на мое место. Я не знаю, как можно восстановить поместье, если не будет поступать никаких денег. Но и выгонять никого я тоже не собираюсь, так что не смотрите так встревоженно. Мы с вами оба знаем, что это было бы бессовестно, – Мюйрин задумчиво смотрела на холодный камин.
Локлейн потянулся за ее рукой.
– С таким острым умом, как у вас, да учитывая, что шотландцы знают толк в финансах, я уверен, у вас должно получиться.
– Благодарю вас за уверенность, но я ведь не могу что-то сделать просто из воздуха. Я даже не могу разобраться с этими счетами! – раздраженно призналась она.– Везде одни дыры! Надо встретиться в городе с бухгалтером и юристом и послушать, смогут ли они что-нибудь разъяснить.
– Почему бы вам не выйти подышать свежим воздухом? – предложил Локлейн, беспокоясь, чтобы она не переутомилась.
– Вы же знаете, балансы сами не сведутся! – резко ответила она и тут же извинилась: – Простите. Я не хотела на вас кричать.
– Я бы на вашем месте, наверное, не только кричал. У меня такое чувство, будто я предал вас. Убедил вас приехать сюда, во все это! – он указал на разбросанную кучу бумаг.
– Вы же не знали. Ничего не знали. Откуда вам было знать? Вы возвращались лишь ненадолго. А Августин в это время был со мной в Шотландии. Тогда вы не могли с ним посоветоваться, а вскоре он умер. У вас не было никакой возможности поговорить о делах, – она на какой-то миг сжала его руку перед тем, как встать. – Простите, но мне нужно написать еще одно письмо домой, чтобы отправить его, когда мы будем в городе. И я хочу еще кое-что обдумать перед поездкой в Эннискиллен.
– Хорошо, я вас оставлю. Вы хотите, чтобы мы сделали что-то еще?
– Начните убирать во всех комнатах внизу. Избавьтесь от мусора и от гнезд. Можно завести кота, чтобы он переловил всех мышей.
– Или собаку, – задумчиво сказал Локлейн.
– Что вы сказали? – удивленно спросила она.
– Ничего. Мне просто пришла в голову великолепная мысль, вот и все. Но я не могу вам сейчас ничего сказать. Тогда не получится сюрприз. Когда у вас день рождения?
– В конце апреля. А что?
– Отлично.
Он улыбнулся и больше ничего не сказал, торопливо выйдя из комнаты, когда она попыталась выудить из него ответ.
Когда Локлейн ушел, она написала письмо своему двоюродному брату Майклу, одному из экономов поместья в Финтри. Изложив ему основные сведения о плачевном состоянии Барнакиллы, она спрашивала его совета и помощи. Она надеялась, что он поможет ей в вопросах, связанных со скотоводством, так что ее отец ничего не узнает, и предложит кучу идей по управлению поместьем и получению прибыли.
Затем она написала еще одно письмо Нилу, сообщив ему о своем письме Майклу и попросив, чтобы они сообща помогли ей. Затем она снова погрузилась в изучение книг и наконец-то поняла, что именно постоянно упускала из виду. Лицо ее было строгим и задумчивым, когда она спустя час села в коляску рядом с Локлейном и спросила его, по каким дням работает рынок в Эннискиллене.
– По понедельникам и четвергам.
– А есть ли поблизости еще какой-нибудь большой город?
– Слайго почти в сорока милях отсюда и Донегол приблизительно на том же расстоянии к северо-западу. Еще есть Каван, который мы проезжали, и Клоувер почти в двадцати милях к югу.
– А по каким дням там работают рынки?
– Насколько я помню, по вторникам и субботам в Слайго, средам и пятницам в Донеголе, по-моему, по понедельникам и четвергам в Вирджинии. И точно в четверг в Клоувере.
– А кто сейчас член магистрата в Эннискиллене? Локлейн удивленно посмотрел на нее.
– Полковник Лоури, наш сосед, от северо-восточной части поместья. Мистер Коул – от юго-восточной части, а Кристофер Колдвелл, двоюродный брат Августина, – от юго-западной. Всю восточную часть поместья занимает озеро, поэтому от нее никого нет. У нас неограниченный доступ к водным ресурсам.
– А есть кто-то с северо-запада?
– Да, мистер Малколм Стивене, но мы не имели с его семьей никаких дел с тех пор, как Августин много лет назад начал борьбу за пастбища и лес, а еще за подступ к воде, получить который ему мешали наши земли, – сообщил ей Локлейн, когда они приблизились к предместьям Эннискиллена. Она подняла голову—признак решительности.
