Вскоре все сестры Нуаро уже были в спальне Софи, где она собиралась в дорогу, рассказывая о том, как планирует искать Клару. Софи надеялась, что сестры что-нибудь ей посоветуют, но Марселина с Леони не могли предложить ничего лучшего.
– Не вижу выхода… – вздыхала Марселина. – Ах, а что если о ее побеге станет известно? Это опасно не только для ее репутации, но и для нее самой. Мало ли какие негодяи начнут ее искать? Могут похитить и потребовать выкуп – и это в лучшем случае! А каково сейчас ее бедной матери! – Когда-то Марселина едва не потеряла дочь, и уж она-то знала, что сейчас переживала леди Уорфорд!
Да и Софи с Леони прекрасно понимали, почему маркиза заперлась в комнате дочери!
– Кстати, о негодяях… – пробормотала Софи, надевая чулки. – Интересно, что такого сделал Аддерли? Почему она сбежала?
– Это имеет значение? – спросила Леони.
– Возможно, имеет. – Софи вздохнула. – Вполне возможно, что это – ключ ко всему произошедшему.
– Ты все узнаешь, когда ее найдешь, – заверила сестру Леони. – А ты ее найдешь. Не можешь не найти.
– Разумеется, найдет, – кивнула Марселина. – Но милые мои, что мне сказать Кливдону? Он ведь с ума сойдет от беспокойства! Вы же знаете, как дорога ему леди Клара.
Герцог потерял сестру в детстве. Когда же семья Фэрфакс взяла его к себе, леди Клара стала ему сестрой. Они всегда были близки, и Клара, несмотря ни на что, относилась к сестрам Нуаро почти как к родственницам.
– Я пообещала Лонгмору избавиться от Аддерли, – сообщила Софи. – Но не могу же я находиться в двух местах одновременно! Попроси Кливдона, чтобы потихоньку узнал об Аддерли все, что возможно. Мне необходима информация. Вся, которую только удастся раздобыть.
– Но что Кливдон способен обнаружить? Ведь об Аддерли известно все. Страсть к игре и плачевное состояние финансов, вот и все… – Леони пожала плечами.
– Та сцена на террасе вовсе не безрассудный порыв страсти, – заявила Софи. – Что-то тут было не так! Я уверена, что негодяй все спланировал заранее! Почему он не сражался за любимую женщину? Почему позволил Лонгмору ударить его? И почему леди Кларе пришлось его защищать? Пусть Кливдон узнает всю его подноготную. Он может выведать за обычной игрой в карты почти столько же, сколько я подслушиваю на балах и узнаю из разговоров с дамами полусвета. – Софи взяла шляпу, которую собиралась надеть, и уселась пришивать к ней вуаль.
– Может, мне следует присмотреться к финансовым делам Аддерли? – спросила Леони.
– Нет-нет, у вас с Марселиной и без того немало проблем. Придется управлять магазином, пока я буду в отъезде. Простите, что все оставляю на вас!
– Глупости! – отрезала Леони. – Ты должна найти ее, и это главное.
– Леди Клара – член нашей семьи, нравится это ее матери или нет, – вставила Марселина. Взглянув на Софи, добавила: – Кстати, о семьях… До твоего отъезда нам необходимо поговорить.
Граф то и дело подгонял лошадей после того, как Фенуик прибежал за ним, но все же было уже довольно поздно, когда он остановил фаэтон у Глостерской кофейни, что на Пиккадилли. И, как всегда в это время, здесь царила атмосфера спешки и волнения – семь почтовых экипажей, отправлявшихся на север, готовились отъехать, и здесь же собрались пассажиры и просто зеваки.
Но Лонгмор знал, что бывала суматоха и похуже. Несколько лет назад в восемь вечера все тридцать пять дилижансов Королевской почты покинули Лондон одновременно вместе с таким же количеством пассажирских дилижансов. А то, что за этим последовало… Ох, даже вспоминать страшно!
Внезапно граф заметил необычайное волнение в одной из собравшихся групп. Мужчины отталкивали друг друга, едва не спотыкаясь о собственные ноги и чуть не падая под копыта лошадей и колеса дилижансов. Объяснение же этому находилось в самой середине свалки.
Вместо своего обычного камуфляжа Софи этим вечером предпочла выставить напоказ последний крик безумной моды от «Мэзон Нуар». На ней было платье сиреневого цвета и сногсшибательного покроя. На плечах же лежал широкий воротник, под которым находился другой – нечто вроде капюшона, доходившего до локтей. Причем каждый рукав одеяния был размером с бочонок эля. Ярды черного кружева ниспадали с воротников на лиф, а с тульи шляпы свисало что-то… походившее на зеленые листья. Белое кружево украшало лицо модистки, изящно обрамляя его, то есть даже не лицо, а то, что оставалось на виду, потому что лоб и глаза скрывала черная вуаль.
В общем, зрелище было воистину абсурдное. И одновременно – как ни странно – весьма привлекательное.
– Проклятье… – прошептал граф. – То есть… о боже…
Тут Софи заметила его и неспешно направилась к экипажу, покачивая бедрами куда более вызывающе, чем полагалось бы, по мнению Лонгмора. За ней следовал гостиничный слуга с вещами.
– Это она! – сообщил Фенуик с запяток.
– Вижу, – кивнул Лонгмор.
Но прежде чем граф успел выбраться из фаэтона, чтобы помочь даме, целая орда ринулась к экипажу. Кто-то даже умудрился протянуть Софи руку, чтобы помочь ей. Однако Лонгмор все же опередил наглеца. Упершись в его широкую ладонь, Софи ловко запрыгнула в экипаж. А все мужчины, сопровождавшие ее, стояли молча, восхищаясь видом сзади. Когда же она, наконец, уселась, у собравшихся вырвался протяжный вздох, сопровождаемый соблазнительным шуршанием ее юбок. А Софи, устроившись поудобнее, почти исчезла под поднятым верхом фаэтона. И в тот же миг слуга погрузил ее вещи позади экипажа, где Фенуик установил их рядом с саквояжем Лонгмора.
Поскольку восстание масс казалось неизбежным, а у Лонгмора не было для него времени, он взмахнул поводьями. Увы, пришлось тащиться за почтовыми дилижансами.
– Не самое лучшее время для отъезда из Лондона, – заметил граф. – Но все западные почтовые дилижансы отъезжают в одно время, так что остается лишь одно – следовать за ними до самой Бромптон-роуд, где сворачивает дилижанс на Портсмут. И мы поедем за ним.
– Надо привлекать к себе поменьше внимания, – сказала Софи.
– Поменьше внимания? В таком наряде?! И это, по-вашему, маскировка?
– Да. Я ваша новая любовница.
Граф замер на мгновение. Ему казалось, он ослышался. Откашлявшись, он пробормотал:
– Вы моя… кто?
– Любовница! Возможно, дама полусвета. Мы с сестрами решили, что никто не сочтет чем-то необычным вашу поездку с дамой сомнительной морали. А меня вряд ли узнают. Не то что вас. Даже женщины, которые приезжают в «Мэзон Нуар», не замечают наших лиц.
Она совершенно рехнулась! Сумасшедшая! Только слепой не узнает это ангельское личико, ярко-синие глаза, вздернутый носик и чувственные губки.
А «сумасшедшая» тем временем продолжала:
