— Вы женщина. Я не должен был позволять себе вам подчиняться.
— Подчиняться? — Силия озадаченно уставилась на него. — Почему вы так упорно считаете, что раз я женщина, то не имею собственной воли и разума? Я сама принимаю решения, даже если они оказываются глупыми.
Рамиз тяжело вздохнул:
— Я рад, что вы так думаете, даже если это и заблуждение. Я надеюсь, что этот… случай не омрачит ваших воспоминаний об А-Кадизе, когда вы вернетесь в Англию.
На Силию нахлынуло жестокое и холодное осознание.
— Вы опасаетесь, что я с помощью отца усложню вам жизнь?
— Мы с вашими соотечественниками сейчас на очень деликатной стадии переговоров.
— Я не стану кричать о поруганной чести, если вы об этом. — Она пронзила его взглядом, не желая показывать, как ей больно.
Это последнее, о чем он думал, а ведь такая мысль должна была появиться первой. Рамиз не мог себе этого простить. И не позволял себе думать, почему он так поступил. Или что чувствовала Силия. И уж точно не хотел задумываться о своих чувствах. Хорошо, его действия се хотя бы не оскорбили. И больше он не даст повода. Это точно.
— Если вы еще не потеряли интерес, завтра я могу взять вас в город и показать Балирму.
— В качестве компенсации за то, чтобы держать рот на замке? Тогда я лучше останусь здесь.
— Я думал, вы хотели посмотреть столицу. Но если вы передумали…
— Рамиз, простите. Мне не стоило так говорить. — Силия слабо улыбнулась. — Все это… все здесь… для меня так странно. Мне постоянно кажется, что я во сне. Конечно, я очень хочу увидеть Балирму, и, если у вас есть время показать мне ее, я почту за честь поехать с вами. Не сомневаюсь, более знающего гида мне не найти. Акил говорил, что вы написали книгу по истории Балирмы.
Рамиз пожал плечами:
— Это пустяки. Работа восторженного любителя, отнюдь не ученого. Я распоряжусь, чтобы вас утром проводили ко мне. — Он повернулся, собираясь уйти.
— Рамиз!
Говорить о подобных вещах было неимоверно трудно, но нельзя было допустить, чтобы он считал, что в чем-то ее принудил. Не больше, чем принять, что она сама его соблазнила. Ее совесть бы такого не вынесла.
— Рамиз, я говорила серьезно. Я виновата не меньше вас. Вы не ответственны за мои поступки, даже если вы привыкли считать иначе.
— Ваши слова делают вам честь.
— Но это правда.
Рамиз широко улыбнулся, словно спустившийся с небес бог, снизошедший до простых смертных. Улыбка совершенно изменила его лицо.
— Не только я привык взваливать на себя всю вину, не так ли? Уверен, вы всегда защищаете своих сестер. — Он поцеловал ее в щеку. — И вы безусловно очень необычная женщина.
И он ушел, оставив ее размышлять над загадками жизни.
Следующим утром, готовясь к предстоящей экскурсии, Силия надела муслиновое прогулочное платье с лимонным узором. Подол украшал двойной волан и банты из золотой ленты. Точно такая же лента окаймляла небольшой вырез и обтягивающие рукава с крошечными перламутровыми пуговичками. Белую полупрозрачную вуаль Адила ухитрилась закрепить у нее на затылке так, как носили настоящие испанские дамы, так что, к огромному облегчению Силии, необходимость в шляпке отпала. Когда за Силией пришел стражник, чтобы препроводить ее к принцу, она последовала за ним с перчатками в руках и откинутой вуалью — путь ведь пролегал еще по дворцу. Силия уже дала себе строгую отповедь за постоянное мысленное возвращение к вчерашнему разговору. Она все равно очень нервничала в ожидании встречи с Рамизом и совсем не понимала, как относиться к тому, что вчера случилось. Более того, при свете дня и за пределами удушающей атмосферы гарема ей вообще было трудно поверить в его реальность!
Рамиз сидел за столом в библиотеке, облаченный в белые одежды, такие, в каких она впервые его увидела — включая гутру и плащ.
— Снова принц пустыни, — пробормотала себе под нос Силия, когда он кивнул ей в знак приветствия и вернулся с разговору с Акилом, оставив ее топтаться в дверях, как нежеланную гостью.
Теперь Силия уже вполне понимала, что гарем — это особое место, где правит не разум, а чувства, и отчаянно пыталась задвинуть вчерашние картины на задворки сознания. Правда, у нее не очень-то получалось, и обидно было видеть, что Рамизу это, похоже, вполне удалось. Прохаживаясь меж книжных полок и разглядывая тома, она периодически поглядывала на него из-под опушенных век. Как же она завидовала его отстраненности! И как жалела, что сама на нее не способна! Она не привыкла быть отстающей. Леди Силия Армстронг никогда не терялась. Она была спокойной, хладнокровной, блестяще воспитанной. Не какая-то провинциальная мисс в свой первый Сезон, постоянно сверяющаяся с книгой по этикету и балансирующая на грани бестактности.
Но она больше не та леди Силия и никогда ею уже не будет. Совершенно нельзя забыть испытанное в объятиях Рамиза и при его наставничестве, теперь ее ужасно страшило, что она уже слишком испорчена для любого другого мужчины. А если она еще больше вживется в экзотический мир этой страны, то может стать слишком испорченной для родной Англии.
«Парадокс», — подумала Силия и взяла книгу в нежно-голубом кожаном переплете, что лежала на столе в стопке книг, недавно прибывших из Лондона. Парадокс, потому что именно здесь, в этой стране, где женщины ходят в хиджабах и имеют весьма ограниченные права, а она сама большую часть времени проводит взаперти в гареме под охраной двух евнухов, она чувствовала себя свободной, как никогда.
Силия раскрыла книгу. «Эмма» — роман в трех томах Джейн Остин. Ее же роман «Гордость и предубеждение» очень Силии нравился. Они с сестрами даже читали его по ролям. Силия, разумеется, была Элизабет, а Кэсси — Джейн, главной красавицей семьи. А роль легкомысленной Лидии яростно оспаривали друг у друга Корделия и Кэролайн. Силия улыбнулась, вспоминая, как это было, и внезапно затосковала по дому. Интересно, что сейчас делают ее сестры? Она не представляла, в какое время теперь они возвращаются домой — довольно рано или попозже?
В Лондоне сегодня солнечно или дождливо? Сейчас время сбора земляники. Крессида обожает землянику, а Кэролайн покрывается сыпью, если съест много, но все равно наедается до отвала, сколько бы ей ни напоминали. Корделия же предпочитает землянику в виде сладкого джема, который они каждый год варили по рецепту из кулинарной книги мамочки. Для этого на весь день освобождалась кухня, и булькающий в большом медном котле джем наполнял дом изумительным сладким ароматом. Теперь «главная кулинарка», наверное, Кэсси. Именно ей придется заказывать дополнительный сахар и вживаться в роль «шеф-повара по джему», которую всегда играла Силия. А прежнюю роль Кэсси «главной измеряльщицы», без сомнения, получит Кэролайн. А уж как будут спорить младшие, представить совсем нетрудно. Бедная Кэсси, у нее мягкий характер, и она терпеть не может разрешать споры. Она будет заламывать руки и умолять младших не спорить, будет доказывать, что обе роли одинаково хороши, но младшие ее не послушают, и тогда придется вмешиваться Кэролайн, а поскольку без Силии уже некому будет вложить в их головы немножко здравого смысла, варка джема станет настоящим фиаско…
