— Не слишком обольщайся, — вздохнул Дом. — Мы только собрались его сделать.
Доминик снова принялся за завтрак. Но мысли не давали ему покоя. Собственно, чем он так расстроен? В том, что прошлой ночью они оказались в одной постели, Анна виновата не меньше, чем он. Возможно, он злится потому, что ночь прошла так чертовски хорошо? И потому, что знает: Анна вовсе не сдалась?..
— Черт, — пробормотал Дом, отшвырнув салфетку. Но Рутерфорд был поглощен газетой. Дом встал, подошел к окну и выглянул в сад. Он довольно долго стоял у окна, стараясь не думать об Анне, но у него ничего не получалось. Все его мысли вертелись вокруг нее. И того, что он сделал. Его решение остаться и помириться с Анной родилось спонтанно. А вдруг она забеременела? Что ж, он не будет огорчаться по этому поводу. Напротив, если Анна родит ему наследника, он отдаст ей Уэверли Холл законно и навсегда.
— Почему ты просто не попросил меня позаботиться о наследнике, вместо того чтобы шантажировать? — спросил наконец Дом.
— А ты согласился бы? — засмеялся Рутерфорд.
— Может быть.
Герцог фыркнул.
— Ты бы сказал мне: «Иди к черту да там и оставайся!» Мы оба знаем: ты вернулся домой только потому, что получил известие о болезни отца, и не собирался задерживаться здесь дольше, чем необходимо.
— Будь у тебя хоть капля терпения, не потребовалось бы никакой дарственной. Со временем я и сам позаботился бы о том, чтобы обеспечить тебя наследником.
— Старики нетерпеливы.
Дом цинично усмехнулся. Но герцог, похоже, был доволен.
— Значит ли все это, что ты на некоторое время остаешься здесь, с женой?
— Да, — ответил Дом.
— Адвокат твоего отца просил, чтобы вся семья собралась сегодня утром. Он придет с минуты на минуту.
— Что может быть в завещании Филипа?
— Не знаю. Думаю, это только формальность, — сказал Рутерфорд.
— Что произошло в мое отсутствие? — спросил Дом. — Почему Анна не может ужиться с матерью?
— Анна уживется с кем угодно. Твоя мать, напротив, требовательна и капризна.
— Моя мать заслужила свое положение в этом доме и имеет право делать здесь все, что захочет, — сказал Доминик. — Особенно теперь. Повторяю, она заслужила это. Знаешь, она мне вчера сказала, что ты никогда особенно не благоволил к ней.
Герцог ответил не сразу.
— Филип женился без моего предварительного согласия. Они сбежали, и я не мог им этого простить.
Дом представил, как, должно быть, взбесился дед от такого открытого неповиновения.
— И не простил до сих пор, через столько лет?
— Да, но не по той причине, по которой ты думаешь. — Герцог зашелестел газетой. — Впрочем, сейчас главное не Кларисса. Ваши отношения с Анной гораздо важнее.
— Ты хочешь сказать, — подчеркнуто сухо произнес Дом, — что главное в том, чтобы я спал со своей женой?
— Я имею право на свои причуды, — улыбнулся Рутерфорд.
— О чем это вы говорите? — спросила Анна, появившись в дверях. Ее щеки пылали. Доминик вскочил на ноги.
— Доброе утро, Анна.
Она бросила на него холодный взгляд, а затем так же сурово взглянула на герцога.
— Я не все расслышала.
Рутерфорд тоже встал.
— И что же особенного ты услышала? У тебя нет повода для беспокойства, Анна, — мягко сказал он.
Она вошла в комнату. Глаза ее сверкали.
— Я слишком смущена и поражена, чтобы повторить то, что услышала! — воскликнула она. — Извините, но то, что мы с Домом делаем наедине, вас не касается.
Дом заволновался. Анна не знала об условиях дарственной Рутерфорда, и Доминику не хотелось, чтобы это всплыло наружу, особенно теперь, после их первой совместной ночи.
— Ты не права, Анна, — спокойно сказал Рутерфорд.
— Не права?! — Она бросила на Дома убийственный взгляд.
— Доминик — мой наследник, а я уже стар. Естественно, меня очень даже касается, спите вы вместе или нет, — произнес Рутерфорд. — У тебя есть обязанность, Анна. Твоя обязанность в этой семье — обеспечить моего внука наследником.
Лицо Анны стало пунцовым.
— Вы можете желать все, что вам заблагорассудится, но вам придется слишком долго ждать, пока желания станут явью. Может быть, всю жизнь! — Она повернулась к обоим мужчинам спиной и подошла к буфету.
Дом и Рутерфорд обменялись взглядами. Дом подошел к Анне и положил ей руку на плечо. Она поежилась. Рутерфорд предпочел в этот момент выйти из комнаты.
— Анна, — ласково сказал Дом, — У тебя нет причин так расстраиваться.
— Нет? — Она скинула его руку. — Вы оба пытаетесь за меня построить мою личную жизнь!
— Но он герцог. У него есть все основания беспокоиться о будущем герцогства, — как можно мягче проговорил Доминик.
— А ты помогаешь ему по первому требованию?
Взгляд Дома стал жестче.
— Я никогда не делаю того, чего сам не хочу.
— Правда? Значит, можно считать счастливым совпадением, что ты захотел ко мне в постель именно в тот самый момент, когда тебя об этом попросил твой дед?
— Анна, — серьезно сказал Дом.
— Нет! — крикнула она. — Ты соблазнил меня прошлой ночью по его желанию. Ты не хотел меня, ты хотел наследника.
— Это неправда. — Дом сделал шаг вперед и взял ее за руки.
— Нет, правда! — в отчаянии выкрикнула Анна.
— Начался пожар, ты испугалась. А потом все случилось…
— Это вряд ли могло случиться само по себе, — возразила Анна.
— Иногда это случается между двумя людьми, которые влюблены друг в друга, — жестко сказал Дом. Кровь бросилась ей в голову.
— Вряд ли мы влюблены друг в друга! Ты соблазнил меня. Дом. Возможно, ты и вошел в мою комнату из-за пожара, но затем ты попросту воспользовался моим испугом.
Дом мог отрицать, что соблазнил ее, но состоянием Анны он действительно воспользовался, тут говорить нечего.
— Какая разница? — спокойно ответил он. — Дед прав. У нас обоих есть обязанности, которые превыше наших личных желаний. Пришло время выполнить наш долг, Анна.
— Ты забыл, что я американка? И мне наплевать на ваше герцогство и наследников! — в бешенстве выпалила Анна. — Я не собираюсь начинать с тобой никаких отношений, пока ты не докажешь мне, что действительно переменился.
— Понятно. Значит, опять возвращаемся к самому началу?
— Да.
— Несмотря на то, что прошлой ночью ты выполняла супружеские обязанности так же страстно, как и я?
— Я была… в беспамятстве.
— По меньшей мере, — улыбнулся он. Прежде чем она успела возразить, он прижал к ее губам кончики пальцев, заставляя замолчать.
— Мы оба были в беспамятстве, Анна. Зачем отрицать, что мы сгорали общим желанием и получили взаимное наслаждение?
— Между нами нет абсолютно ничего общего! Ты бессердечный человек, которым правят только страсти и эгоизм. А у меня, знаешь ли, есть сердце, и я не собираюсь отдавать его тебе.
