— Пожалуй, если вы так хотите… В конце концов, я ничего не имею против ночной прогулки.
Она мне напоминает нашу первую встречу, помните: Версаль, лето, ночь…
— Мадам, у меня отличная память, я никогда не забуду ваших благодеяний, — проговорил Жиль сквозь зубы. — Но оставим прошлое, кажется, вы позвали меня, чтобы поговорить о вещах серьезных? Или я ошибаюсь?
— Нет, вы не ошибаетесь, но не будем спешить…
Они подошли к краю террасы, впереди открывался чудесный вид: луна, серебристая лента Сены, темный замок на берегу… В душе Турнемина бушевала буря, он готов был убить эту женщину, сгубившую его счастье, отдавшую Жюдит в руки графа Прованского; но интересы короны, в сравнении с которыми даже его любовь к Жюдит казалась ничтожной, заставляли его жертвовать всем самым дорогим: честью и жизнью.
И все же мужчина создан из стольких противоречий! Несмотря на ненависть и презрение, он с удовольствием вдыхал аромат роз, повсюду сопровождавший прекрасную графиню. Она опиралась на его руку, и он не смел оттолкнуть ее, она смотрела на него ласково, и он не отводил взгляда…
Зачем раздражать даму?
Она откинула кружева, волна светлых волос рассыпалась по ее плечам.
— Ты пришел с открытым лицом, — сказала она мягко, — ты не побоялся снять свою маску.
Почему ты здесь?
— Но ведь требовалось, чтобы пришел именно я, а не кто-то другой. Раз речь идет о спасении королевы…
— Королева, всегда королева! — вскричала графиня, охваченная внезапным гневом. — Мне кажется, она вас всех околдовала! Кто она такая, чтобы приносить ей в жертву свою жизнь и безопасность?!
— Она королева, для меня она не женщина, а супруга моего короля и мать будущего властелина Франции.
Воцарилась тишина, графиня испытующе смотрела в гордые и холодные глаза молодого человека, столько раз в минуты близости они загорались страстью и нежностью.
— Ты что, — спросила она с усмешкой, — действительно любишь нашего толстяка Луи?
— Ну и что ж? Вы же любите графа Прованского, а он потолще короля.
— Не только толще, но и умнее!
— Нет! Умный человек не станет преступником и убийцей, умный человек побоится крови и побрезгует грязью! Но хватит об этом! Скорей всего именно по его приказанию вы назначили мне свидание…
— Нет, нет, клянусь! Клянусь честью моей матери, он действительно считает тебя мертвым.
— Да, но почему вы не разделяете его уверенность?
— Может быть, потому, что я не хотела верить в твою смерть, моя душа отказывалась представить тебя в гробу. И тогда я пошла взглянуть на тот труп, что выловили изо рва. В Бастилии…
— И вас так запросто пропустили в Бастилию и показали труп несчастного Турнемина?
— Это было нетрудно. Я хорошо знаю капеллана Бастилии господина Фаверли, я сказала ему, что я твоя родственница и хочу немного помолиться у тела. Святой человек нашел мое желание естественным. Я принесла цветы, и он проводил меня в низкую комнату в подвале, где лежало тело. Часовой не хотел меня пропускать, говоря, что это ужасное зрелище, особенно жестокое для женщины, но я настояла, и, в конце концов, меня пропустили…
Она замолчала, закрыла лицо руками, словно хотела спрятаться от ужасного воспоминания.
— Это было страшно, никогда бы не подумала, что это так страшно… Мне сказали, что ты разбился, падая с башни, когда часовой подстрелил тебя. Лицо покойника превратилось в месиво, узнать его было невозможно.
Ее волнение, такое искреннее, заставило Турнемина смягчиться.
— Как же вам удалось определить, что этим трупом был не я?
Она повернула к нему свою гордую голову, сверкнула полными слез глазами.
— Я могла не узнать твое лицо, но не твое тело. О, как хорошо я знаю твое тело! С покойника сняли мокрую и порванную одежду, он лежал голый под простыней, которую я как бы случайно скинула в порыве скорби или счастья… Это был не ты! Никогда его тело не обладало моим, никогда я его не ласкала… Но успокойся, я хорошо играла свою роль: я пролила слезу, положила цветы, прочитала молитву, а потом закрыла лицо вуалью, чтобы никто не увидел, какую радость и облегчение доставило мне посещение Бастилии.
Теперь я знала, что ты жив и я тебя увижу…
Турнемин улыбнулся.
— Очень трогательно! Ну что ж, вы меня увидели, обман удался. Вы довольны?
— Это не обман. Мосье действительно готовит убийство королевы и наследников.
Ее голос звучал так странно, что Жиль не знал, шутит она или нет. Он склонился к ее бледному лицу и не увидел ни радости, ни иронии.
Целую минуту они смотрели друг другу в глаза.
— И вы, — прошептал Турнемин, оторвавшись от ее страстного и нежного лица, — вы, его любовница, пришли ко мне рассказать об этом замысле?
— Да, я!
— Почему?
— Потому что я люблю тебя!
Турнемин улыбнулся и пожал плечами.
— Да что вы говорите! А еще совсем недавно вы уверяли меня, что любовь — это забава глупцов и черни и что главное в жизни — это удовлетворение желания… А теперь?
— Да, правда, я говорила так, не отрицаю.
Пока мое сердце молчало, я не верила в любовь.
Но теперь верю.
— Браво! И мне вы обязаны своим замечательным открытием?
— Если хочешь, смейся! Насмехайся надо мной!
Я почувствовала всю силу своей любви в то ужасное утро, когда мне сообщили, что ты убит при попытке бегства. Я почувствовала страшную боль, словно во мне рвались какие-то невидимые нити… Мне не важно, веришь ты мне или нет. Моя Любовь родилась в муках, словно слишком большой младенец, что, убивая мать, выходит на свет Божий. Никогда больше я не спутаю любовь с простым удовлетворением. Хотя, — добавила она низким и глухим голосом, эхом отозвавшимся в сердце Турнемина, — никогда еще я так сильно тебя не желала!
Была ли она искренна? Бесспорно. Ее красивое, лукавое лицо, преображенное страстью, показалось Жилю незнакомым. Он чувствовал, что в ней произошла какая-то большая перемена: эта гордая, надменная женщина, владевшая всеми секретами вероломного принца, со слезами на глазах признавалась ему в любви.
— Хорошо, — вздохнул он, — я верю, что вы меня любите, но мне нужны доказательства…
Анна прижалась к нему, она благоухала, как букет роз, глаза ее затуманились, сердце бешено билось… Осторожно он отвел ее маленькие руки в белых шелковых перчатках.
— Нет, не такие! Это было бы слишком просто, — сказал он, отодвигаясь от ее тела, соблазнительность которого хорошо знал. — Я пришел сюда не за этим. Разве вы забыли про письмо?
Она схватила его за руку.
— Я ничего не забыла, я готова ответить на все твои вопросы. Но потом… потом ты придешь ко мне? Ты будешь меня любить, хотя бы время от времени?
